Яльмар заглянул в большой бочонок и вытряс в кружки последние капли пива. Отставил его в сторонку.
— Бьярни! Унеси в трюм, — кивнул он одному из своих моряков и повернулся к друзьям. — Ну что, по полной напоследок?
— Давай. — Жуга кивнул и принял кружку.
— За что пьем? — поинтересовался Золтан.
— Как насчет того, чтоб встретиться опять? — предложила Зерги. Линора неодобрительно поджала губы, но промолчала.
— Неплохо, — одобрил Яльмар. — Только чтоб не так, как сейчас.
— Ты же любишь приключения, — усмехнулся Золтан.
— Очень много хорошо — тоже плохо, — рассудительно заметил викинг.
Кружки сдвинулись. Опустели.
— Пора, — сказал варяг. — Отчаливай!
Линора, Золтан и Жуга спрыгнули на пирс. Сходни тут же убрали. Весла дружно опустились на воду, и кнорр отвалил от причала и сначала медленно, а затем — все быстрее стал выгребать на середину гавани. Невысокая фигурка в зеленом и коричневом помахала им рукой с кормы корабля; золото браслета засверкало в солнечных лучах. Жуга помахал в ответ, поправил меч за спиной и вздохнул.
— Явится еще раз — глаза выцарапаю, — процедила сквозь зубы Линора.
— Лин, перестань, — Жуга нахмурился. — Опять перебираешь старые обиды!
Девушка отвернулась.
— Ее-то ты, наверно, никогда не забудешь, — сдавлено сказала она. Повернулась к травнику. — Ты меня хоть немного-то любишь?
— О господи… — Травник закатил глаза. — Ну сколько можно говорить! Конечно, да.
— Я тебе, наверное, теперь никогда не поверю.
— Ну вот… ну что мне делать с ней? — Жуга растеряно взглянул на Золтана.
— Привыкни, — усмехнулся тот. — Или заведи другой ковер.
— Ковер? — Линора прищурилась, почувствовав подвох. — Какой еще ковер? При чем тут ковер? А, Жуга? Ну при чем тут ковер?
— Я потом тебе объясню, — уклончиво ответил тот. — Хм… А я-то думал, вы расстались мирно. Зря, выходит, думал. Зачем же ты тогда отдала ей второй браслет?
Линора замялась. Потеребила ожерелье и покосилась на запястье, где золотом отблескивал оставшийся браслет. По просьбе Золтана Орге заново вставил в оправу все жемчужины и перебрал замки, оставив лишь одни застежки.
— Я это… — запинаясь и кусая губы, проговорила та. — Ну, в общем… я подумала: а что если Охотник был не один?
Жуга так и сел, где стоял.
А Золтан лишь развел руками.
— Вот и пойми их, женщин, — сказал он.
И медленно двинулся вдоль пирса к берегу. Жуга нахмурился, припоминая что-то.
— Золтан! — крикнул он.
Тот обернулся.
— Что?
— Твоя жена… Она сказала, ты сменил вывеску корчмы.
— Ну.
— Как она теперь зовется?
— «Пляшущий Лис», — ответил тот.
И улыбнулся.
Оправа: ГОВОРЯЩИЙ
11
«Холодно».
Жуга кивнул в ответ. Солнце садилось, близилась ночь, и пора было подумать о ночлеге. Травник, однако, не спешил уходить.
«Давно вы расстались?»
— Неделя прошла.
Медведь помолчал.
«Значит, ты больше ничего не хочешь мне сказать?»
— Остальное ни к чему. — Жуга поднял взгляд. В сгущавшихся сумерках медведь казался бесформенной темной глыбой. — А вот что ты мне скажешь?
«Я проголодался. Дай мне еще меду».
Жуга кивнул и вынул короб.
— У меня еще лепешки есть, — сказал он.
«Ах— р!!! И ты молчал?!»
Некоторое время слышалось лишь чавканье, сопение и удовлетворенное урчание хозяина лета. Затем умолкло и оно. Стемнело полностью. На небе загорались звезды. Травник потер зудящее запястье. Камень на его браслете матово мерцал.
— Странное чувство, — нарушил молчание Жуга. — Ты ничего мне толком не сказал, а мне кажется, еще немного — и я сам пойму, что происходит.
«Так и должно быть».
— Почему?
«Вопрос важней всего. Чтобы правильно задать вопрос, нужно знать половину ответа. Ты задавал вопросы».
— И какой же твой ответ?
«Смерть, — сказал медведь. — Месть, безразличие…»
— Я помню, помню, — оборвал его Жуга. — Но что с того? Кто я такой, зачем все это — мне по-прежнему неясно.
«Неясно… Хм… Но там недостает еще одной вещи».
По спине у травника забегали мурашки. Он вдруг понял, что же тот имел ввиду.
— Рождение… — выдохнул он.
«Рождение, — кивнул медведь. — Ты прав. Его там не было. Вот потому-то и нельзя сказать наверняка. А после все узнаешь сам».
Жуга помедлил, прежде чем задать еще один вопрос.
— Почему король дварагов назвал меня сыном четырех народов? Люди, гномы… кто еще? Эльфы?
«Может быть».
— А кто тогда четвертый?
«Ты забыл про богов».
Теперь Жуга умолк надолго.
«Становится совсем темно».
— Я вижу в темноте.
«Хочешь еще о чем-нибудь меня спросить?»
— Нет. Больше ничего. Я тебе что-нибудь должен?
Медведь, почти невидимый во тьме, помотал головой.
«Ты уже заплатил мне сполна».
— Но я…
«Потрогай свой браслет».
Пальцы травника коснулись колючего металла, ощутили холодную гладкость камня и нащупали подвеску.
Одну подвеску.
— Я… оборвал ее? Когда?
«Во время разговора. Шар. Он означает…»
— Я знаю. Понимание.
«Да. Шар вбирает все и собирает воедино».
— Ну а тебе-то с этого какая выгода?
«Плох тот мудрец, кто не желает стать еще чуть-чуть мудрей. Ты до сих пор не понял? Подвески всегда действуют на двоих. Всегда».
Жуга молчал.
«Прощай, — сказал медведь. — Когда мы снова встретимся, ты, наверное, будешь другим».
Зверь повернулся и исчез без шума, словно бы и вовсе не был.
А еще через некоторое время тьма поглотила человека на холме.
ЛИС
Листы у колдовской книги были изорванные и обгорелые. Коричневая кожа переплета покрылась тонкой сеткой бесчисленных трещин, причудливо изогнутую медь кованых застежек затянула патина. Рука, листавшая страницы, двигалась медленно и осторожно. Шуршал пергамент. Мелькали заглавия.
