— Рудаха? — настороженно переспросил Збых. — Как не знать! Каким это ветром тебя к нему занесло?
— Да так, — Жуга махнул рукой, — нежить у него баловала, ну, он меня и попросил помочь.
— Нешто повывел?
— Угу. А что?
Збых откинулся на подушку, покосился недоверчиво:
— Батюшка наш, Алексий тоже пробовал помочь. Святить его избу хотел, так они в него, слышь, поленом с печки запустили…
— Да? — усмехнулся Жуга. — Ну, меня-то веником приласкало.
— Повезло… А Вацлав этот — куркуль, каких мало. Снега зимой не выпросишь.
Жуга пожал плечами:
— За то и пострадал. Может, хоть это его чему-нибудь научит.
Збых снова умолк, глядя в потолок. Паук был все там же, в углу.
— Да что ты уставился на паука своего? — не выдержал Жуга.
Кузнец рассмеялся.
— Да вот, подумалось вдруг… Странность какая: букв четыре, а ног — восемь… Представляешь:
Четыре буквы, восемь ног
Нашли укромный уголок,
Где и темно и тесно
И можно жить чудесно…
Что— то хрустнуло. Кузнец умолк на полуслове, глянул на Жугу. Тот сидел недвижим, с лицом белым, как простыня, сжимая в пальцах обломки деревянной ложки.
— Слышь, Жуга, — смущенно пробормотал Збых. — Не пойму никак, что со мной. Я ж сроду ничего такого не слагал… ни единой вирши…
Он помолчал, кусая губы. Провел рукой по одеялу.
— Жуга…
Ответа не последовало.
— Мне страшно, Жуга!
Тот поднял голову:
— Мне тоже.
* * *
На следующий день, рано утром объявилась збыхова сестра. Она ворвалась в дом, стремительная, словно ветер, дверь едва успела хлопнуть у нее за спиной, а та уже скинула шубу, и уселась возле брата. Жуга даже не сразу понял, что происходит.
— Ружена, ты? — Збых приподнялся на локтях.
— Лежишь, Збышко? — Она поправила на нем одеяло. — То-то я гляжу, в кузнице нет никого. Захворал?
— Есть немного… — с неохотой признал тот. Обернулся. — Жуга, познакомься — это сестра моя, Ружена… Ружена, это Жуга.
Та посмотрела с любопытством.
— Это ты вчера у Рудаха побывал?
— Я, — кивнул Жуга. — А откуда ты знаешь?
— Вацлав про тебя все уши прожужжал… — Она снова повернулась к Збыху. — Он что, живет тут у тебя?
— Пока — да… А что?
Та пожала плечами.
— Да так. Ничего. — Она встала, поправила волосы. Подошла к столу. — Что тут у вас? Щи? еще и прокисшие, небось? Ну, так и есть! Эх, мужики, мужики… Не додумались на холод выставить.
— Чего их выставлять-то? — проворчал Збых. — Новые сварю.
— Уж ты сваришь, как же, от тебя дождешься… Жениться тебе надо, братец, вот что я скажу.
— Еще чего! — Збых поежился. — Мне и с тобой-то сладу нет. Целый день спину гнешь, понимаешь, на хлеб не хватает, а тут еще бабу себе на шею повесить… На себя посмотри.
— Поговори у меня… Веник где?
— Черт его знает…
— Вон, за печкой, — вмешался молчавший доселе Жуга, который примостился на скамейке в углу и с интересом наблюдал за происходящим. Ему нравилась та веселая кутерьма, которую Ружена развела вокруг больного брата, да и сама она была хороша собой — стройная, с русой косой, задорными голубыми глазами, и острая на язык, что, правда, ей даже шло. Работа так и спорилась в ее руках. Она в момент растопила печь, поставила греться воду, вымыла полы в избе и, в довершение всего, напрочь смела паутину в углу вместе с пауком.
— А ты, Жуга, чего сидишь? — с усмешкой обернулась она. — Ты-то, вроде, не больной. А ну, лезь в погреб. Капусты зачерпни из бочки, да туесок с брусникой захвати — там, в углу стоит…
Наконец, все утряслось. Изба засверкала чистотой, Збыха переодели в чистую рубаху, а вскоре и обед поспел.
Збых ради такого дела выбрался к столу. Жуга поглядывал на него с некоторой тревогой, но тот на сей раз съел все и даже добавки попросил. Потянулся за хлебом.
— Это что? — Ружена кивнула на ремешок.
— Это? — Збых кашлянул смущенно. — Так… Жилу растянул.
— Растянул, говоришь? — Ружена нахмурила брови. Посмотрела на брата, на Жугу. Тот поспешно отвел взгляд. Вздохнула. — Ох, что-то темните вы, хлопцы… Салом смажь, а то руку сотрешь.
— Смажу, смажу… А где оно?
— Горе ты мое! В погребе, где ж еще… Да сиди, я сама схожу, — она вышла из-за стола, взяла свечу и откинула было крышку подпола, как вдруг проворно отскочила назад и с ногами взобралась на лавку. — Ай!
Збых и Жуга обернулись, встревоженные.
— Что стряслось?!
— Мышь!!!
Серая проказница и впрямь не замедлила появиться, блеснула глазками и, стрелой метнувшись по полу, скрылась в углу.
Збых прыснул и вдруг захохотал, звонко и заливисто. Ружена соскочила на пол и с укоризной глянула на брата.
— Говорила же тебе: давай кошку заведем.
— Эх, сестренка, этакой крохи испугалась… Эка невидаль — мышка тащит сыр детишкам. Мышка тащит сыр детишкам… — повторил он, словно бы пробуя слова на вкус, и вдруг прочел:
Что ты тащишь, мышка?
Сыр несу детишкам.
Где взяла? Купила.
Талер заплатила.
Что ж ты сдачи не взяла?
Так хозяйка же спала!
Збых вознамерился было снова рассмеяться, да глянул на сестру и осекся.
В глазах девушки затаился страх. Она посмотрела на Жугу, на брата, снова — на Жугу, и медленно попятилась к двери. Не оглядываясь, вслепую нашарила шубу.
— Ружена, ты чего? — Збых привстал. — Постой, куда ты…
— Не подходи! — вскрикнула та. — Стой, где стоишь!
— Руженка, погоди!
Но прежде чем кузнец сделал шаг, девушка с криком распахнула дверь и выскочила на улицу. Збых остался стоять посреди избы в растерянности и смятении.
— Чего это с ней… — как бы про себя сказал кузнец. Посмотрел на приятеля. — Можешь ты мне хоть что-то объяснить? Чего молчишь?
— Могу, — хмуро ответил Жуга. — Это рифмач.
— Кто?
— Вайда, — он привстал, снова сел. Провел пятерней по рыжим волосам. — Он все таки там… в тебе.
— Где? — Збых почувствовал дрожь в коленках и поспешно опустился на лавку. Вспомнилась тень в церкви, странные сны и прочие нелепости. Он похолодел. Рука сама потянулась ослабить ворот рубашки. — Зде… здесь?!! С чего ты взял?!
