Вот и сейчас она, ни слова не говоря, подошла к борту и долго смотрела то на море, то на серые, занесенные снегом улицы Галлена. ее волосы свалялись, зеленая, подбитая войлоком куртка была мятой и грязной, слева на спине расплылось громадное пятно засохшей крови, и все равно смотреть на нее было почему-то приятно. Жуга, во всяком случае, мог бы смотреть очень долго, не обращая внимания на снег и ветер. «А девчонка-то красивая, — подумалось вдруг ему. — Немудрено, что под личиной пряталась… Такой никто проходу бы не дал… И арбалет бы не помог…»
— Не смотри на меня, — сказала вдруг она.
— Это еще почему? — Жуга опешил.
— Не надо. Не хочу, чтоб ты видел меня… такой.
— ?
— Не притворяйся дурачком, — Зерги фыркнула и отвернулась. — Нашел, чего смотреть — лицо немытое, волосы нечесаные… тряпки эти дурацкие! Кровь, грязь… губа разбита… даже помыться негде. Чего ржешь, дурак?!
До этой секунды Жуга еще как-то сдерживался, но после таких слов и впрямь расхохотался. Зерги посмотрела на него с недоумением, пожала плечами и снова отвернулась.
— Тоже мне, страшилище… — сказал наконец Жуга, переводя дух. — Видал я вещи и пострашнее. А ты, кстати сказать, очень даже ничего.
— Много ты понимаешь, — она покраснела смущенно. — Молчал бы уж…
— То — не смотри, то — молчи, то дураком обзывают… — Жуга вздохнул в притворной обиде. — И мальчишка-то, помнится, был нахал, каких поискать, а девчонкой обернулся, так и вовсе — того и гляди, на шею сядет.
— Дурак ты, вот ты кто…
— Ну вот, опять. Ты хоть другие слова-то знаешь?
Теперь уже Зерги не смогла сдержать улыбки.
— Ладно, хватит спорить, — сказала она. — Чего мы тут ждем?
— Лодки нет, чтобы к берегу плыть.
— А что, на корабле нельзя?
— Яльмар говорит, что нельзя.
— Почему?
— Ветер неподходящий — северный… Правда, и вчера Яльмар то же самое говорил… — добавил он после недолгого раздумья.
— И завтра скажет, — усмехнулась Зерги. — Нашел, кого слушать! Варягам парус, знаешь, для чего?
— Нет… Для чего?
— От дождя прятаться! Они же к берегу иначе как на веслах не подходят. А парус только в море, при попутном ветре ставят, да и то не всегда. — Она посмотрела на небо. — А ветер, кстати, западный.
— Что?! — Жуга вскинул голову, провожая взглядом облака, и вынужден был признать, что девчонка права. Что-то неладное творилось нынче с погодой.
— А хоть бы и так, — помолчав, сказал он. — Все равно — не резон тебе Яльмара ругать. Нехитрое дело — портовые байки слушать, а вот попробуй-ка сама встань за руль.
Глядя, как меняется выражение ее лица, Жуга понял, что стрела попала в цель — что-что, а корабли водить она не умела.
— Как же тебя все таки зовут? — спросил вдруг он.
— Все тебе скажи… Угадай.
— Так ведь угадаю, — кивнул Жуга. — Хочешь?
— Нет… Лучше не надо. — Зерги поежилась и подняла воротник. — Знаешь, я пожалуй, пойду.
Дверь за ней еще не успела закрыться, когда на палубе показался Яльмар. Он деловито прошелся туда-сюда, проверил, хорошо ли натянуты мачтовые канаты, и остановился на носу корабля, шумно втягивая носом воздух и заложив ладони за пояс.
— Ого! — сказал он, глядя на волны. — Гм… Западный ветер! Плохо дело.
— Хуже некуда, — уныло подтвердил Жуга, еле сдерживая улыбку. — Какой дурак поставит парус при западном ветре?
— Сообража-аешь! — Яльмар одобрительно потрепал друга по плечу. — При такой волне уж точно никто не приплывет. Ну что ж, делать нечего. Пойдем, опрокинем по кружечке.
Жуга вздохнул и обреченно кивнул головой:
— Пошли.
* * *
Паденье иногда длиннее, чем подъем, особенно если сотни клыков вцепляются в тело, и близкая земля отдаляется, уходит, убегает бесконечно… Черный силуэт высокой башни, небо в грязных клочьях мяса, кровь во рту и на руках, кровь на воде, как давняя память — картина из прошлого, где у дельфина взрезано брюхо. Винтом кружась, глянцевитое тело уходит в глубину. Ниже… ниже… и вот уже скрылось совсем…
Удар!!!
Но нет, меня так просто не убьешь! Я сам строил этот замок, эти камни помнят тепло моих рук. Ну, подходите же! Хоть по одиночке, хоть все сразу! А, проклятые твари, вам жутко не повезло!
Глаза… Морды… Крики, вой… Рассеченные тела… Дождь… Жизнь утекает по капле, душа тяжелеет, как свинцовый шар в ладонях, и лишь ветер… ветер…
Неужели, все?
Кажется, и впрямь — все…
Все.
* * *
Странным сном минула ночь, и снова наступил день, туманный и хмурый. Утром, обшаривая трюм, Жуга обнаружил длинный брус сухого красноватого кедра, и примостившись на корме, сподобился стругать его ножом. В воду летели стружки. Зерги просто сидела рядом, поджавши ноги и упираясь подбородком в колени.
— Сколько тебе лет, травник?
— Не знаю, — Жуга передернул плечом. — Не считал. Лет двадцать, наверное. А что?
— Ты не бреешь бороду.
— Не растет.
— А травы твои где?
— Потерял… Лето вот настанет — новых наберу. — Он поднял голову. — А ты взаправду ученица колдуна?
— Не веришь? — глаза ее сощурились. — Думаешь, вру, да?
Жуга усмехнулся.
— Верю-верю всякому зверю, а тебе, ежу — погожу…
Некоторое время Зерги молчала, склонив голову набок и задумчиво кусая губы. Жуга чувствовал себя как-то неловко под пристальным взглядом ее серых глаз, и весь ушел в работу, стараясь не смотреть в ее сторону.
— А я знаю, кто ты, — сказала вдруг она.
Тот поднял бровь:
— Тогда ты знаешь больше, чем я сам.
— Ты — крысолов. Тот самый, из Гаммельна, который всех крыс увел и в речке утопил. Угадала, да?
— Ох, люди! — Жуга мотнул рыжей головой и рассмеялся. Прошелся пятерней по волосам, посмотрел девушке в глаза. — С чего ты взяла?
— Слухами земля полнится, — улыбнулась та. — И потом — кто еще смог бы такое проделать?
— Чего только не придумают… Не топил я их. Не было этого.
— Может, ты и детишек не уводил?
— Детей увел, — кивнул Жуга. — Так получилось. Да только я же и обратно их привел… А что еще из Гаммельна слыхать?
— Всего понемногу, — уклончиво ответила Зерги, глядя в сторону. — Звонарь от них ушел, а нового так и не нашли. А еще говорили, что бургомистр ихний провалился.
— Чего-о?! — Жуга опешил. — Это как?
