— Может, и мне сесть погрести? — неуверенно предложил он.
Как ни странно, этот простенький вопрос заставил Яльмара задуматься.
— Ты вот что, — наконец сказал он. — Если это так, для баловства, то лучше бы не надо. Одно весло нам ходу не прибавит, а вот ритм собьёшь. Тебе ведь раньше не доводилось грести? Так вот, о чем я: лишний человек нам завсегда пригодится, если шторм или ещё чего. И если уж всерьёз надумал сесть со всеми за весло, так лучше попробовать сейчас, когда спокойно и волны особой нет. Опять же и укачивает меньше. Вильям, вон, весь уже зелёный, да и ты хорош… А мальчишка молодцом.
В последнем утверждении варяг был прав: Тил выглядел отлично, в то время как Вильям уже час лежал на скамейке больной и квёлый, глядел всё больше вверх и кутался в свой плащ.
— Так как решаешь? Сядешь?
— Сяду.
— Вот и ладно.
— Яльмар! — крикнул тем временем неугомонный Хельг. — Эй, Яльмар! Как насчёт перекусить? Уж пятый час гребём, пора бы.
— Точно, самое время, — поддакнул ему ещё кто-то, плохо видимый отсюда, но схожий голосом с Винцентом. — И пива бы неплохо — в горле пересохло.
— Тебе бы только жрать, Хельг! — не то всерьёз, не то притворно рассердился Яльмар. — Что ж с утра на берегу закусить не мог? Подождёте. Вон за тем мыском течение послабже, остановимся минут на десять, выкатим бочонок.
До «вон того мыска» пришлось грести не меньше часа. Как только он остался позади, полезли в трюм за пивом и колбасами. Яльмар разорвал колбасное кольцо напополам, протянул Жуге.
— Будешь?
Тот помотал головой: когда корабль стоял, качало ещё сильнее.
— Смотреть на неё не могу!
— А зря: потом захочется. Ну, как скажешь.
С этими словами Яльмар с хрустом откусил кусок и шумно принялся жевать. Глотнул из кружки. Вокруг все закусывали, по скамьям передавали рога, наполненные пивом. Особенно усердствовали гномы, которых не брала никакая морская болезнь. Гертруда вооружилась ножом, Телли грыз прямо так. Дракошка ластился и лез под руку.
— Чего змеюке не даёшь своей? — поинтересовался Яльмар.
— Ему такой кусочек на один зуб, — с набитым ртом ответил тот. — Всё одно, что для тебя сыр из мышеловки. Ничего, денёк, другой потерпит. Или хочешь, чтобы он тебе всю палубу уделал?
Моряки загоготали. Вильям застонал и отвернулся.
— Подымай его, — кивнул варяг Жуге, — а то ещё помрёт ненароком. Пока стоим, берите вёсла. Я, пожалуй, тоже сяду, сменю Хуфнагеля. Ему вредно так много грести с непривычки: а ну, как черепушка снова разойдётся. Ну-ка, Герта, пропусти… Гальберт! Иди за руль.
Вильям вставать не захотел.
— Не трогай меня, — стонал он. — Со мной всегда так. Ик! Ох… Ветра нет, а волны всё идут. Кажется, это называется «мёртвая зыбь». Я слышал… Ик! Ох, мама, до чего же гадко…
Волоча за собой упирающегося Вильяма, Жуга пробрался по качающейся палубе на нос и сбросил барда на свободную скамью. Нагнулся, вытащил весло. Повертел его в руках, припомнил, как с ним обращался Хельг и протолкнул его в гнездо. Достал второе для Вильяма, уже уверенней пристроил его с другого борта.
Вильям недовольно надул губы.
— Я не умею грести.
— Я тоже. Лютню убери, а то ещё расколешь ненароком.
Весло было тяжёлым, с большим противовесом возле рукояти. Жуга подвигал им туда-сюда для пробы, нащупал равновесие и сел.
— Ну, как вы тут? — к ним подобрался Яльмар. — Ага. Угу. Всё правильно. Особо не спешите, загребайте поверху, следите за остальными. Если плюхните — ничего, других всё равно отсюда не зацепите… — варяг прищурился на солнце. — Полдень. До темноты попробуем пройти ещё столько же… Вильям, не спи, весло упустишь!
Кнорр снова двинулся вперёд. Было немного непривычно видеть у руля вместо Яльмара худую, длинную как гвоздь фигуру Гальберта. Однако правил тот вполне прилично, и лишь изредка варяг махал ему рукой, веля чуток подправить курс.
Весло пружинило, вырывалось из рук и всё время норовило стукнуть в грудь тяжёлым набалдашником. Особо трудно было удержать его на нужной глубине во время гребка. С непривычки заболели плечи, потом спина, но постепенно травник разогрелся, мышцы приятно загудели. У Вильяма дела пошли похуже. Ворочая веслом, он привставал, отдувался, а пару раз и в самом деле упускал его, всякий раз получая приличный тычок рукоятью в живот. Но наконец втянулся и он.
— Для начала неплохо, — прокомментировал сидевший перед ними Яльмар. — Если совсем невмоготу, греби через раз. И гляди веселей! С такими ребятами мы куда хочешь дойдём, не то что до твоей Британии. Неплохо бы, конечно, ещё пару человек, но на худой конец сойдёт и так.
Сам варяг орудовал веслом играючи, оно нисколько не мешало ему говорить с Жугой на разные темы, чего нельзя было сказать о травнике. Однако через некоторое время Жуга с удивлением заметил, что гребля в самом деле помогла ему отвлечься и забыть про тошноту.
Постепенно речь зашла об экипаже корабля.
Арвидаса и четверых голландцев травник уже знал. Норвежцев было пятеро, считая Яльмара — высокий рыжий Сигурд Ислефссон, Бранд Кентильссон, которого все звали просто Бранд, и ещё один Бранд, но только Сиемссон, которого все звали Бранд Верёвка. Различались они разительно: Бранд — темноволосый великан с расплющенным носом был ростом с Яльмара и Сигурда, а Бранд Верёвка был моложе, ниже и светлее волосом. Вообще у всех здесь волосы выгорели на солнце, у кого-то меньше, у кого-то больше, но Верёвка выделялся даже среди них. Лица мореходов были красные и обветренные. Последний из норвежцев звался Хаконар и отец у него был тоже Хаконар. Роста он был среднего, носил бороду и косил на один глаз. На его левой руке не хватало мизинца.
Ещё было три шведа: невысокий и довольно некрасивый Пер Иенсен и два брата — Ларс и Магнус Ольсены. Братья были близнецы, обоим было лет по двадцать с небольшим и различить их было бы затруднительно, не отпусти один из них бородку, а другой — только усы. «Проще простого, — усмехнулся по этому поводу Яльмар. — Запомни: если ус — значит Магнус».
Последним Яльмар указал на гребца со второй скамьи — среднего роста, крепко сбитого темноволосого парня, ещё безусого и безбородого.
— Это Рэйо. Рэйо Ескэлайнен. Он чухонец.
Больше про него он не сказал ничего.
— А Хельг? — Жуга кивнул на бритый купол головы, мелькавший впереди. Яльмар пожал плечами.
— Хельг говорит, что он датчанин, хотя, по правде говоря, никто не знает, откуда он. Я с ним плаваю уже год. Говорят, он какое-то время работал на ганзейцев в Московии, в Новгородской фактории, потом ушёл оттуда и отправился странствовать. Быстро думает, ещё быстрее говорит. А так — нормальный парень, не хуже других.
В этот миг Жуга насторожился — как будто услыхав, что речь зашла о нём, Хельг затеял приставать к Гертруде, правда, пока ещё словесно.
