— О чём задумался? — спросил Жуга, подходя ближе.
— Да так, — рассеянно ответил тот, — пришла одна идейка. Стою вот, думаю, не удастся ли пиесу написать. Про остров, старого волшебника и его дочь. И про корабль. И чтобы буря была… Да, буря непременно! — глаза Вильяма широко раскрылись, загораясь вдохновенным огоньком. — И чтобы вызвали её! Знаешь, забавная такая вещица может выйти — ни драма, ни комедия, а так… И то и это.
— Ты сначала старое закончи, а уж потом за новое берись.
— Тоже верно…
Бард хотел добавить ещё что-то, но в этот миг послышался крик Сигурда.
— Хэй, там баскинг! — закричал рослый норвег, вставая и указывая на воду. — Глядите — баскинг!
Моряки вдруг разом побросали вёсла и метнулись к правому борту. Послышались смешки и шутки.
— Экая громадина!
— Греется, зараза…
— Неженка!
Жуга перегнулся через борт и разглядел в холодной синеве неподвижное продолговатое туловище огромной рыбы, выставившей морду из воды.
— Это что, — спросил он оказавшегося рядом барда, — кит?
— Китовая акула, — отозвался Вильям, из-под ладони глядя на морского великана.
— Дохлая?
— Живая. Спит. Моряки зовут их баскингами. Это по-английски значит, вроде как «греющаяся». Повезло нам — в это время года их нечасто увидишь.
— Точно, — Яльмар посмотрел на барда с уважением. — Они на глубину зимой уходят.
— Зачем?
— А Хёг их знает. Тоже спать, наверное. А по лету любят греться этак вот, на солнышке. Знатная зверюга, жалко только — несъедобная. Ну, ладно, посмотрели и будет. Вёсла на воду, ребята! Подналяжем, эхой! Завтра, если доберёмся до пролива, повернём на запад.
Он повернулся к барду.
— Где тебя высадить, рифмач?
Вопрос был более, чем своевременный. Они прошли и Халл, и Сандерленд, заливы Ферт-оф-Форт и Мори-Ферт. Остались позади Монтроз и Абердин и все другие земли скоттов. Британия была не бесконечна; острова Оркнейского архипелага были последним местом, откуда можно было возвратиться в Лондон без особого труда, а дальше к северу — на острова Шетландии Яльмар заходить не собирался. Вильям долго молчал. Взглянул на травника. Потупился.
— Нигде не надо, — наконец проговорил он. — С вами я хочу. Возьмёте?
Жуга нахмурился.
— Это ещё зачем?
— Вильям, — сурово сказал варяг, — хватит ерунду болтать. Мы здесь не шутки шутим, мы не знаем, чем всё кончится.
— Чем бы ни кончилось, — ответил тот, — я должен знать, что будет. А иначе не успокоюсь. Вы ведь всё равно потом обратно поплывёте. Рано или поздно, но поплывёте. А здесь мне какой резон сидеть? Кто по зиме меня в Англию повезёт?
Вильям умолк. Однако же ответа не последовало, и бард почувствовал, что должен им ещё что-то сказать, как-то выразить в словах свои чувства.
— Я… Ты понимаешь, Лис, за эти месяцы, ну, которые с вами, я больше написал, чем до того за пять лет. Возьмите с собой, лишним не буду. Честное слово!
Яльмар и Жуга переглянулись. Варяг поскрёб в затылке, плюнул в воду и рассмеялся, оскалив жёлтые зубы.
— Ну, умён собака! Как всё ловко рассчитал… Что скажешь, Лис?
— Ну, что я могу сказать? — развёл руками травник. — Не бросать же его за борт… Придётся взять. А вдруг и впрямь чего хорошее напишет, да прославится?
Варяг кивнул:
— Придётся. В конце концов, недаром мудрые когда-то говорили:
Знает лишь тот, кто много объездил земель,
чем другие живут, что у них на уме, что у них на душе.
Он сделал паузу и смерил барда взглядом.
— Ладно, Хёг с тобой, пойдёшь с нами. Глядишь, и сделаем из тебя настоящего викинга. Садись за весло. Только, чур, потом не стонать!
— Не буду!
Вильям уселся на скамью, сменяя Бранда, сбросил плащ, свернул его подушкой и подложил под себя. Поплевал на ладони и взялся за весло. Жуга расположился рядом. Некоторое время они гребли молча, покуда не втянулись в общий ритм. Весло запело тонким скрипом в шорохе воды, бард задышал ровнее, снова стал глядеть по сторонам. Взгляд его задержался на Кае. Вильям покраснел и отвёл глаза.
— Жуга, скажи мне: кто он, этот Кай? Почему он… так?
Травник задержал своё весло и пропустил гребок. Некоторое время молча смотрел, как скатываются капли со сверкающей на солнце лопасти. Вздохнул и вытер пот со лба.
— Трудно сказать, — наконец ответил он. — Он так привык, он… Он другой. Я сам до сих пор никак не разберусь, кто он. И не нам всё это исправлять.
— Но я не понимаю… Весь этот маскарад — зачем это ему было нужно?
Жуга пожал плечами.
— Есть многое на свете, друг Вильям, что и не снилось нашим мудрецам. Всего понять нельзя. Вот, взять к примеру: дерево растёт. Ты можешь его понять? Не можешь? То-то и оно. Но ведь от этого дерево не перестаёт для тебя быть деревом! Ты его принимаешь так, как оно есть. Также и здесь. Не пытайся его понять. Просто прими. И пусть он будет.
Он умолк и некоторое время грёб в молчании. Кай, казалось, почувствовал, что говорят о нём, и оглянулся. Вильям почувствовал себя неловко. Жуга меж тем заговорил опять.
— Обычно люди не глядят по сторонам. Кто не такой, как мы, кто чем-то отличается, тот как бы уже и не человек. Мы не привыкли думать по-другому. Мы их боимся, потому что не знаем, чего от них можно ждать.
— А чего от них можно ждать? — спросил Вильям, буравя взглядом спину Кая.
Жуга промолчал.
* * *
На девятый день ветер неожиданно усилился. На море заштормило. Корабль Яльмара, зажатый в узком горлышке пролива Пентлед-Ферт, оказался между молотом и наковальней. С одной стороны возвышались берега Оркнейских островов, с другой — более пологие, но от этого не менее опасные Британские земли. Здесь были камни, Яльмар предпочёл не рисковать и вслед за ветром развернул свой кнорр на северо-восток, в проливы между островов. Свистел ветер, волны с шумом били в скалистые берега. Качало всё сильней, повалил снег. Яльмар некоторое время задумчиво смотрел на море, потом повернулся к Жуге.
— Слышь, Лис. Погода портится.
— Я вижу. И что ты предлагаешь? Переждать на берегу?
Яльмар скептически хмыкнул и дёрнул себя за бороду. Взглянул на небо.
— В такой свежак на берег? Даже не мечтай — только попусту днище расколошматим. Есть у меня другая мысль: если ветер не утихнет, двинем на Стронсей, это севернее, у меня там брат живёт. Там заливчик. Отдохнём денёк-другой в тепле, а дальше видно будет. Ну, что скажешь? Одобряешь, нет?
— Ну, хорошо, если не надолго… А он нас не прогонит, этакую ораву?
