Вода оказалась солёной. Он с отвращением сплюнул, ополоснул ступни и вытер их полой кафтана, после чего поставил башмаки сушиться и огляделся.
Оказалось, что пустыня раскинулась только с одной стороны. При взгляде назад открывалась совершенно другая картина, но и она производила странное впечталение, если не сказать большего. Широкие проплешины песков чередовались с плоскими участками, поросшими травой, кустарником и редкими деревьями, а дальше, в синеватой дымке белели снежные вершины гор. Кусты выглядели густыми и непролазными, зато деревья росли в гордом одиночестве, белея тут и там корявыми изгибами стволов. Тил посмотрел наверх и с удивлением обнаружил над собой одно такое дерево — его узкие листья совершенно не давали тени. Зверей поблизости не было. Тил разглядел далеко на равнине какое-то движение, да ещё в небе кружили чёрные точки птиц, но и всё. Дракон его опять исчез.
Телли поразмыслил и решил пока не выяснять, куда его забросило; сейчас важнее было другое — выжить в этом мире. Он вновь попробовал глотнуть из озера, надеясь, что первое впечатление было обманчивым, и снова выплюнул воду. Пить её было решительно невозможно, как бы ни мучила человека жажда. Телли пошарил по карманам, надеясь найти еду или оружие, но не нашёл ничего. Не было даже огнива, чтобы развести костёр. Впрочем, Тил с трудом представлял себе, чем на такой жаре мог бы помочь огонь. Разве что выпарить соль из воды… Он с тоской взглянул на озерцо, вздохнул и отбросил ненужные мысли — посуды всё равно не было. Он уселся под деревом с той стороны, куда падала тень от ствола, расположился поудобнее и погрузился в размышления.
Езда на драконьей спине оказалась делом несложным, хотя и рискованным — нырок в глубину, затем вспышка, потом подкатило удушье. Тил не помнил, как он здесь очутился и как выбрался из озера (а судя по белым соляным разводам на башмаках и высохшем кафтане, он там побывал). Он чувствовал себя усталым и разбитым, голова гудела от жары. Окружающий пейзаж дрожал и колыхался в нагретом воздухе. Хотелось пить.
Так ничего и не придумав, он постепенно начал клевать носом и вскоре забылся в тяжёлой дрёме.
Разбудил его холод. Была ночь, и Телли грешным делом заподозрил, что его опять забросило куда-то в другое место (не могло же, в самом деле, так похолодать после дневной жары!). Трясясь и лязгая зубами, он нашарил на песке кафтан и башмаки, и вдруг замер, почуяв неладное. Он был не один. Совсем близко по траве прошелестели тихие шаги, в серебристом мерцаньи ущербной луны задвигались тени, заблестели глаза. Тил с бьющимся сердцем прижался к дереву, сглотнул пересохшим горлом и огляделся, кляня себя за то, что не выломал днём хотя бы палку. Проспи он чуть подольше, они застали бы его врасплох. Он вскрикнул, надеясь отпугнуть непрошеных гостей, и отшатнулся, когда темнота взорвалась диким лаем и хохотом. Одна из тварей тут же бросилась вперёд. Тил отпрыгнул, упал, почувствовал, как острые зубы полоснули его по ноге и завизжал, суматошно брыкаясь. Прежде чем атака повторилась, Тил вскочил и, не раздумывая, побежал к озеру.
Вода оказалась неожиданно тёплой. Свежая рана заныла от соли. Хромая и едва не плача от боли, Тил забрёл как можно дальше от берега и там остановился — озерцо было неглубоким. Оглянулся. Звери, осмелев, подошли уже совсем близко. В лунном свете, отражённом от воды, их можно было разглядеть получше. Их было пять или шесть, каждый размером с собаку; пятнистые, уродливо-горбатые, с какой-то нелепой седоватой гривой на спине, они бесшумно выходили к озеру, постепенно сужая круги. «Химеры!» — мелькнула дурацкая мысль. Звери окружали озеро, но в воду входить не спешили. С одной такой собакой он бы справился. Быть может, справился бы и с двумя. Но с пятью… Можно было попытаться залезть на дерево и ждать помощи там, но кто мог поручиться, что помощь придёт?
Тил лихорадочно обдумывал пути спасения, когда вдруг тишину нарушил шум и треск, и сквозь кусты, сияя золотом боков, вдруг проломился Рик. Тил закричал от радости, но в следующий миг испугался — ночные твари, отпрянувшие при появлении дракона, вернулись и теперь, ощерив зубы и рыча, вновь стали приближаться. Рик выгнул шею и зашипел, приготовившись к атаке.
— А ну, назад! — послышался вдруг громкий голос. Посреди стаи шлёпнулся камень. — Назад! Пошли вон, я сказал! Убирайтесь!
Кусты затрещали. Ещё один камень упал и зарылся в песок, другой настиг одну из тварей — та с визгом бросилась бежать. Остальные отпрянули, с заметной неохотой разошлись и скрылись за кустами. Всё это они проделали настолько спокойно и привычно, словно заранее ожидали подобного исхода. Дракончик, успокоившись, заплюхал до мальчишки по воде, но после развернулся и направился к кустам. Телли вылезать не спешил, и молча наблюдал, как из-за кустов вышел человек и уверенным шагом направился к озеру. Луна светила ему в спину, а Тилу — в глаза; Тил видел только силуэт…
Видел и боялся поверить в свою удачу.
— Тил, ты, что ли?
Жуга подошёл ближе и остановился на берегу. Заложил ладони за ремень, прищурился, разглядывая обоих — худой, с волосами, на затылке связанными в узел. Из-за спины его торчала рукоять меча.
— Ты цел? — спросил он.
— А?
— Гиены тебя не тронули?
Телли хотел ответить, но к горлу подкатил ком, и он лишь торопливо закивал, радуясь, что сейчас ночь, и слёз его не видно. Потом вспомнил, что травник прекрасно видит в темноте и покраснел.
— Да это… Нет. То есть, да! То есть, что я говорю…
— Идти можешь?
— Конечно могу!
Жуга с облегченьем перевёл дух.
— Тогда вылезай. Нечего торчать в этой луже — тут, знаешь, какой только дряни не водится, а нам ещё долго идти.
— Куда? — опешил Тил.
Жуга потрепал дракона по холке и усмехнулся. Поднял взгляд.
— Ко мне.
* * *
В ложбине между двух холмов, примерно в двух часах ходьбы от соляного озерца Жуга соорудил себе жилище — маленькую хижину из бычьих шкур, натянутых на жерди. Жерди были старые и закопчённые, шкуры выбелило солнце, да и вообще вся постройка выглядела так, словно простояла здесь лет пять. Вместо дверей висела та же шкура. В потолке над очагом зияла чёрная дыра, в которую заглядывали звёзды. Везде сушились травы и коренья, вызывая в памяти картины недавнего прошлого — Жуга и здесь остался верен себе.
Рик, к немалому удивлению мальчишки, предпочёл остаться ночевать снаружи, а перед сном ещё и решил подкрепиться. Сквозь тонкие стены было слышно, как он топочет и шуршит в траве, давя каких-то грызунов. Угомонился он не скоро. Сам Тил, едва лишь вошёл в дом, со стоном повалился на застеленное мехом ложе и непослушными пальцами принялся развязывать задубевшие от соли башмаки.
— Не разувайся! — предупредил Жуга, заметив его движение.
— Почему? — удивился тот. — Думаешь, легко было угнаться за тобой в промокших башмаках? У меня все ноги сбиты. Во.
Держа в одной руке башмак, он приподнял другой кровоточащую ступню и повернул её к Жуге.
