— Замолкни, Хагг! — резко бросила та, не дав ему договорить. — Что ты понимаешь в предсказаниях?! Мне впервые в жизни повстречался настоящий эльф, а память вернуть и людям не всегда удаётся… Ладно, — она обернулась. — Телли? Садись сюда, поближе к огню.
— Мне не холодно, — запротестовал тот.
— Всё равно садись. Мне нужен свет.
Она зажгла и укрепила в поставце тонкую, облепленную крошками лучинку; заструился дым. Тил сжался в ожидании волны табачной вони, но вскоре принюхался и успокоился. Травник же, наоборот, недовольно нахмурил брови, но ничего не сказал. Гертруда между тем взяла с каминной полки медальон — каплю полированного серебра на цепочке и присела перед Телли на колени. Покачала медальоном у него перед лицом.
— Расслабься. Успокойся. Не закрывай глаза, следи, как движется вот это. И считай.
— Раз, два, три… — послушно начал Телли. Закончил дюжину и сбился: «Дальше не умею».
— Не страшно. Начинай с начала каждый раз.
— Хорошо… Раз, два…
— Теперь про себя.
Она возилась с ним минут пятнадцать, после чего встала и потёрла пальцами глаза. Встряхнула головой. Нахмурилась.
— Не получается. Мешает что-то. Ну-ка, выйдите. Да-да, все трое. Вон в ту комнату. Золтан! Покажи им… Ну, ты знаешь.
В соседней комнате был стол и полки, сплошь уставленные книгами, пергаментными свитками, поделками из серебра и янтаря, и разными морскими диковинами — кораллами, пустыми черепашьими панцирями, морскими звёздами, раковинами, мёртвыми рыбами и осьминогами в залитых воском банках голубоватого стекла. На подоконнике и полках, в глиняных горшках росли домашние цветы. Везде всё было чисто и по-женски аккуратно.
Вильям при виде такого изобилия книг враз позабыл, зачем они сюда пришли, и осмелел настолько, что решился спросить:
— А можно, я пока книги посмотрю?
Герта вопросительно скосила глаз на Золтана:
— Кто он такой, Хагг?
— Вильям. Он миннезингер
.
— Ладно, пусть смотрит, только проследи, чтобы он ничего не разбил.
И Герта задёрнула занавески.
Стул здесь был только один, и по какому-то молчаливому согласию никто на него не сел. Золтан остановился у окна, Вильям же двинулся вдоль полок, едва касаясь пальцем книжных корешков. Из-за тяжёлой драпировки еле слышно доносились голоса.
— Интересно она тут живёт, — заметил Жуга, обращаясь к Золтану. — Давно ты с ней знаком?
— Порядочно, — рассеянно ответил тот.
— Она сможет вернуть Телли память?
Взгляд, брошенный Золтаном на травника, показался Жуге укоризненным.
— Она пытается, — мягко сказал он. — И лучше, если мы не будем ей мешать.
— Смотри-ка! — Вилли подхватил за корешок и вытащил какой-то толстый том. — Амирдовлат Амазиаци «Ненужное для неучей»… Жуга! Не хочешь почитать? Тебе должно быть интересно.
— А что это?
— Трактат по медицине.
— Да не умею я. Вот, разве, ты чего вслух прочтёшь…
— Гм! Так… — Вильям раскрыл книгу наугад и начал читать: — «Базилик мелколистный. Лучший вид тот, что похож на чабрец. Природа его горяча и суха во второй степени. А некоторые говорят, что суха и холодна. Она помогает при излишках влаги в мозгу. А с холодной водой обладают вяжущими и смягчающими свойствами. Он открывает закупорку в мозгу и выводит пар. Закрепляет кишечник. Укрепляет грудь и лёгкие и очищает лёгкие от густой слизи. Помогает при лисьей болезни, если смазать соком. А если дать съесть с холодной водой или понюхать, то нагонит сок. И говорят, что его вредное действие устраняет кувшинка. Масргуз говорит, что он помогает при ожоге огнём. Но вызывает головную боль и заставляет много спать».
— Гм, занятно… Только почему всё сразу-то? А ну-ка, зачитай ещё.
— «Жир слона. Если человек смажет им тело, то звери не приблизятся к нему».
— Не знаю, проверять не доводилось.
— «Ох горе свербит, полезти мыться…» А, нет — это переписчик, на полях… А, вот ещё интересно: «Жир крокодила. Гегианос говорит, что если его салом смазать место его же укуса, тотчас же успокоит боль и исцелит».
— Чьим салом? Гегианоса?
— Да нет, крокодила.
Травнику припомнилось чучело огромной ящерицы, виденное им когда-то в доме мага Бривеллиуса. Он хмыкнул и с сомнением покачал головой.
— Может, оно и так, а только вряд ли то поможет, если цапнет крокодил: сдаётся мне, там мазать будет уже нечего.
— «Лисий жир. Успокаивает ушную боль. Если растопить с маслом лилии и кусочек жира положить в ухо, то успокоит также и зубную боль. А если смазать им кусочек дерева или щепку и положить в каком-нибудь углу дома, то все блохи соберутся там. Испытано».
— Однако… — травник выглядел немного ошарашенным. — Знаешь, Вилли, ты там этого… того. Пожалуй, хватит. Как-нибудь в другой раз почитаем.
— В другой раз, так в другой раз, — согласился бард, захлопнул книгу и продолжил своё путешествие вдоль полок.
Из-за драпировки вдруг донёсся топот ног, негромкий смех и быстрая скороговорка. В разговор двоих вмешался кто-то третий. Жуга встревоженно приблизился к двери и, потихоньку сдвинув занавеску, замер, где стоял. Замахал рукою:
— Золтан, посмотри.
Хагг приблизился бесшумным мягким шагом, заглянул в приоткрывшуюся щель и с удивлённым лицом повернулся к травнику.
— Ты уверен, что это он?
— Он самый.
— Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил! Откуда он взялся?
От книжных полок донёсся радостный возглас Вильяма:
— Эй, посмотрите-ка, что я нашёл!
Жуга и Золтан в ответ разом зашикали на него, и вновь приникли к дырке в занавеске.
* * *
— Телли… Телли, ты меня слышишь?
— Да, я слышу.
— Год назад… Ты вспоминаешь, что случилось год назад? Ты можешь рассказать, как ты сюда попал?
— Вода… Её там очень много. Дверь… В прошлый раз была непроходима, я думал…
— Что ты думал? Телли, что ты думал?
— Не должно… было… быть… Второй бросок через грань… Аи… аи рив'ен таил, таэсс ам'ен эллома… Эсс'аэдрин ам'ен…
— Ох, Господи, опять… Кьен… кьен… Чёрт, как это по-ихнему? Кьен аэдрив ам'ен? Тьен Рик?
— Эсс'а, тьен Рик.
— Рик — энно деа мэллон эс?
— Таисс'а неа мэллон… Рик — хиа лор ам'ен эллома. Ювин.
Герта откинулась на спинку стула перевести дух. Они говорили уже десять минут, то и дело переходя на эльфийский. Порою она просто не понимала, о чём идёт речь, но основное ей было ясно. В горле у Гертруды пересохло. Она потянулась за бокалом и испуганно вздрогнула, обнаружив, что в комнате кроме них двоих есть кто-то ещё.
