Это был невысокий гибкий паренёк, затянутый от шеи и до пят в цветастое трико, рядом с ним лежали два сложенных зонтика — чёрный и пёстрый. Он сидел прямо на столе, качал ногой и с интересом наблюдал за происходящим, а когда обнаружил, что его заметили, захихикал и спрыгнул на пол.
— Ты откуда здесь взялся? — Герта еле нашла в себе силы, чтоб задать вопрос. — Кто ты такой?
— Я Олле, — с готовностью раскланялся тот. — Я прихожу, когда спят. Но сейчас ты не спишь, и я пришёл не к тебе. Эй, Тил! Ты слышишь меня?
— Слышу, — отозвался тот, не открывая глаз.
— Я Олле, ты помнишь меня? Настала твоя очередь. Я пришёл, чтоб сказать, что отныне ты больше не будешь забывать свои сны. Эй, ты меня понял?
— Да. Я понял.
— Ну, вот и отлично. А теперь — вспоминай.
И он хлопнул в ладоши.
А затем пропал.
* * *
— Он всё ещё не проснулся, Герта?
— Не знаю. Я не думаю, что он проснётся сразу — было очень непросто погрузить его в транс. Задал ты мне задачку, Золтан… Но я тебе благодарна. Нечасто узнаёшь за раз столько нового.
— У него глаза закрыты. Тил! Тил, очнись! Ты меня слышишь?
— Помолчи, Жуга.
— Этот парень с зонтиками… Олле… Такое впечатление, что он тут взялся ниоткуда: я не видела, как он вошёл. Вы его знаете?
— Я потом тебе расскажу. Тебе что-нибудь удалось узнать?
— Очень немного. Его память как дуршлаг — он многого не помнит, но дыры постепенно затягиваются фантомными воспоминаниями. Он думает, что потерял память после войны и тогда же нашёл яйцо дракона. На самом деле он младший навигатор из клана зелёных эльфов. Очень интересная амнезия… Без заикания и без потери речи. Глубинные пласты побиты здорово, поверхностные почти не затронуты. Так бывает очень редко.
— А почему он всё забыл?
— Была какая-то сильная травма при переходе сюда. Я не совсем поняла, о чём он говорил — много незнакомых слов…
— Герта, брось прибедняться! Если кто и знает в этом городе язык Светлых, так это ты, иначе я обратился бы к кому-нибудь другому. Давай, рассказывай.
— Ладно. Если вкратце, то суть такова: они с Риком отрабатывали обряд перехода, но Врата почему-то оказались активными. Этого не должно было быть: их запечатали очень давно. Произошёл пробой. Телли не был к этому готов, они натолкнулись на что-то — я не поняла, на что — и теперь не могут найти обратный путь: Телли повредился в памяти, а Рик ещё слишком молод — всего четыре линьки…
— Ясно… — нахмурился Жуга. — Одного я только не пойму: зачем ему был нужен Рик?
— Драконы — великие мастера путей, — Гертруда перевела свой взор на травника. — Тил говорит, что переход возможен только в некоторых зонах, их называют Вратами. Чаще всего они находятся в воде и в воздухе; наземные Врата использовать опасно — неоднородная среда. Только Высокие эльфы могут своей волей открывать Врата и проводить сквозь них корабли, остальные так не умеют. А драконы открывают их где угодно и когда захотят. Зелёные эльфы в дружбе с драконами и путешествуют на них…
— И что?
— В общем-то, всё. Да, чуть не забыла: дракон заляжет в спячку, если станет холодно. Он уже сейчас то и дело убегает и подыскивает себе подходящее убежище. Телли говорит, что Рик недавно полинял. Первое время после линьки шкура мягкая и дракон растёт очень быстро. Если он не опробует крылья до зимнего сна, то складки ссохнутся и затвердеют. Тогда он никогда не сможет летать.
— Никогда? — переспросил Жуга.
— Во всяком случае — до следующей линьки.
— Это сколько ждать примерно?
— Трудно сказать. Я думаю, лет сто или двести.
— Сколько?! — невольно вырвалось у Вильяма.
— Я не спрашивала, но, насколько мне известно, промежутки между линьками у дракона раз от разу возрастают. От вылупления до первой линьки проходят дни, от первой до второй — недели, от второй до третьей — месяцы, потом уже в ход идут годы, а после — сотни лет. Молодой дракончик вылупляется фиолетовым, потом цвета сменяются обратной радугой: синий — голубой — зелёный… Ну, и так далее. Вам понятно?
— Не совсем, — признался травник. — Все эти слова…
— Сейчас он жёлтый. В этом возрасте драконы учатся летать. Потом он подыщет себе подругу и снова сменит цвет.
— Я слыхал, что старые драконы чёрные как ночь, — вмешался Золтан.
Герта покачала головой.
— Чёрного дракона никто и никогда не видел, — сказала она. — Но спорить с тобой я не стану. Кто знает, сколько лет живут такие существа?
— О, — послышался чей-то насмешливый голос от стола, — драконы живут долго… Вам и не снилось, как долго они могут жить!
Все обернулись и с изумлением уставились на Олле, который снова восседал на краешке стола, вертя в руках раскрытый зонт.
— А, это снова ты, — нахмурился Жуга. — Что на этот раз?
— Хотел уйти, но вы так интересно говорили… А Тил всё ещё спит.
— Что ты с ним сделал?
— Я? Да, в общем, ничего. Я просто позабыл сказать вам об одной вещи: он не проснётся, если не позвать его по имени.
— Но мы же звали…
— Ой, — Гертруда наморщила лоб и снова потёрла виски. — Верно. Я тоже забыла сказать: его зовут не Телли, просто это имя «всплыло» в первый раз и закрепилось в новой памяти. Тельри — так называется большой род Светлого народа.
— А его какое имя?
— Он не говорит. Не хочет говорить.
— Вообще, — вмешался Олле, — я бы мог вам помочь…
— Ты знаешь его имя? Откуда?
— Из снов, — просто ответил Олле. — Из его же собственных снов.
— Олле, кончай загадывать загадки! — рявкнул Жуга, багровея лицом. — Нам не до этого сейчас. Что весело во сне, то скучно наяву.
— А, верно, верно! — Олле закивал, прищурил глаз и погрозил травнику пальцем. — Но я-то вам всем снюсь. А может, и вы все кому-нибудь снитесь. Ладно, Лис, я позову его. А тебе, чтоб не скучал, загадаю ещё. Слушай:
Часы покажут нос и глаз в холодном ноябре.
Лекарство при тебе сейчас, как муха в янтаре.
Попутчика себе найдёшь, где скисло молоко.
Чужой корабль поведёшь на запад далеко.
Когда засветится в воде осенний солнца луч,
Конец игры настанет, где кипит Драконов Ключ.
— А теперь — прощайте. Оп!
Он захлопнул свой зонтик и прежде чем Жуга успел сказать хоть слово, пропал без всякого следа.
— О какой игре он говорил? — нахмурилась Гертруда.
— Я после расскажу, — угрюмо сказал травник и спросил, не оборачиваясь: — Кто-нибудь запомнил всю эту галиматью?
