— И имя, — травник вдруг нахмурился. — Да, ты знаешь, имя… Это не оно. Ему хочется, чтоб её звали Гертой, а на самом деле…
— Кому? — Золтан перестал жевать.
— Ну-у… — тот неопределённо повертел завязанной рукой. Поймал взгляд Золтана, смутился и пожал плечами. — Имени, наверное… А в самом деле, странно. Вот чувствую, а объяснить не могу!
— Ну и не мели чепухи! — сердито оборвал его Хагг. — Лучше скажи, где Тил?
— На крыше.
— Опять с драконом?!!
— Нет, один. На звёзды смотрит. Просил не мешать.
— Да-а… — Золтан побарабанил пальцами по столу и вздохнул. — Дивный народ эти эльфы…
* * *
Примерно около полудня Телли понял, что разбудить дракона не удастся. Неугомонный Орге предлагал на выбор кучу разных способов. Они раскрывали окно, надеясь, что разбудят Рика холодом, потом наоборот — подбрасывали дров в камин, надеясь сделать то же самое при помощи тепла, поливали его водой, шумели так, что сотрясалась вся корчма, дёргали за крылья и за хвост и даже пытались напоить его пивом, предварительно разжав драконьи челюсти каминными щипцами. Всё было тщетно — чаще всего дракончик лениво приоткрывал один глаз, укладывался поуютнее и снова засыпал. Дошло до того, что Орге предложил опять устроить нападение на Тила, чтоб дракон пришёл на помощь, и уже подговорил Эльдона и Браги спрятаться в коридоре за углом. Всё дело им испортила Агата: завидев двух дварагов, притаившихся в засаде с топорами наголо, она смекнула, что, похоже, затевается очередное разрушение, и долго гоняла их по коридору, вооружившись мокрым полотенцем.
К полудню все четверо окончательно выбились из сил и оставили эти попытки, тем более, что Рик скорее дремал, чем спал по-настоящему. А часом позже возвратились от гадалки Вильям и Жуга, и всем стало не до дракона. Пока угрюмый травник занимался своей раной на руке, а Вильям в очередной раз пересказывал, что там произошло, Тил почувствовал, что больше так не может, и ушёл проветриться на крышу. Его исчезновение заметили не сразу, и когда Жуга нашёл его там, уже темнело.
— А, вот ты где.
На заметённой снегом крыше было холодно и тихо. Тил сидел на самом её гребне, обхватив колени и прислонившись к тёплой трубе камина. Бросил взгляд на травника и снова отвернулся.
— Не замёрз? — Жуга подошёл и опустился рядом. Проследил за взглядом паренька. Смотрел Тил в сторону гавани, туда, где на холодном рейде темнели силуэты трёх последних зимних кораблей.
— Как твоя рука? — спросил тот вместо ответа.
— Рука — нормально. Заживёт. Ты что там увидал?
— Да так… — Тил поплотнее запахнул овчину кожуха и помолчал. — Грустно отчего-то.
— А что весёлого на крыше? — усмехнулся травник.
— Я не об этом. Лето кончилось, да и вообще… Не знаю, что мне дальше делать. Устал я от всего этого. Домой хочу.
— Куда домой?
— Куда-нибудь. Где можно жить спокойно. Ходить по улицам без опаски… И чтобы Рик летать умел, — Тил с грустью посмотрел на травника. — Ты знаешь, Жуга, наверное, он уже никогда не полетит… Мне так кажется.
Жуга помедлил.
— Я там не стал говорить при остальных, — сказал он, — но тебе про это надо знать. Это про доску.
— Отстань ты со своей доской!
— Нет, ты послушай. Гертруда показала мне… нам с Вильямом чёрные фигуры. Те другие, которые против нас. Там тоже есть дракон. Это они играют — он и Рик.
— Что ты плетёшь! Да Рик вообще к доске не прикасался. Он же спит.
— Наверно, в этом всё и дело, — проговорил задумчиво Жуга. — Мы трогаем фигурки, но сдвинуть их не можем. А Рик… Кто знает, что он делает в своих драконьих снах! Мы для него только фигурки на доске, но от нас зависит, выиграет Рик или проиграет.
— А я? — Тил поднял взгляд. — Я тоже для него только фигурка?
— Да он и сам — фигурка на доске. Забыл?
Тил помолчал. Холодный ветер развевал его белые волосы.
— А что будет, если он проиграет? Или выиграет?
— Это знают только двое: Рик и тот, другой. — Жуга встал. — Пойдём-ка вниз. Чайку попьём, согреемся. Агата пряники печёт. Медовые. Страх, какие сладкие. Пошли.
— Ты иди, а я не буду. — Телли отвернулся. — Ну их на хрен. У этих гномов только и разговоров, где какие камни встречаются, да как лучше сталь гравировать, а как напьются, так сразу — хвать за топоры и ну спорить, чей лучше. Стол разрубили, скамью разрубили… Скоро корчму пополам разрубят. Они что, все там под землёй такие двинутые?
— Не все, — пряча улыбку, отозвался тот. — Другие ещё хуже.
— А здесь свежо, просторно, дышится легко. И звёзды светят…
Травник поднял голову. Звёзд сегодня и в самом деле было много. Темнеющее небо словно бы обсыпали светящейся пылью. Луна, вчера ещё ущербная, сегодня скрылась окончательно. Во взгляде Тила была непривычная задумчивость, казалось, он уже забыл про травника. Жуга почувствовал в груди немое беспокойство — эхо той странной влекущей тоски, что отражалась в зрачках Телли холодной россыпью звёзд; он потоптался неловко, словно был здесь лишним, и стал спускаться.
Внизу-то его и поджидал вернувшийся Золтан.
— Чёрт побери, Жуга, с тобой одни проблемы! — без предисловий начал он. — Стоит оставить тебя одного…
Жуга вздохнул и потянулся за кувшином.
* * *
Всю ночь Жуга не мог заснуть, да и на следующий день его одолевало беспокойство. Он вспоминал вчерашние события и всё яснее чувствовал, что что-то упустил, какую-то догадку или наблюдение, которому сначала не придал значения, а теперь забыл. Наконец он решил, что корень всех бед — считалка Олле. После того, как сбылось предсказание насчёт часов, дурацкие стишки вертелись в голове и не давали покоя. «Молоко, — раздумывал Жуга, бродя по двору. — Что значит: «где скисло молоко»? Мало ли, где оно может скиснуть… У любой кухарки. Да хотя бы и здесь. Опять же и лекарство…»
Все иносказания Жуга отбросил сразу — после часов стало понятно, что канатоходец говорит о чём-то конкретном. Где-то действительно сейчас скисало самое что ни на есть обычное молоко, а у Жуги и вправду было при себе какое-то лекарство, способное кого-то исцелить. Кого? И от чего? Жуга не знал, и если с кораблём и прочим можно было обождать, то эти две вещи ждать не могли: история с часами убедила травника, что лучше бы подготовиться к ним заранее.
К обеду вдруг пожаловал Яльмар, как всегда весёлый, шумный и голодный. Затащил за стол Жугу и Вильяма, швырнул парнишке из прислуги пару талеров и потребовал всего самого лучшего и побольше, после чего увидел перевязанную руку травника и помрачнел:
— Это чего?
— Так, — отмахнулся тот, — вчера кое с кем поцапались в городе.
Варяг заинтересованно подался вперёд.
