— Это представлялось чудесным способом скрыться, — сказала она.
Любимая. Я крепко прижал ее к себе. От многого ей надо было бы скрыться.
— Что ж. — Она встала. — Нам лучше отправиться назад, шеф.
— Верно. — Я кивнул, вставая. — Дорожка петляет, не обязательно возвращаться тем же путем.
— Хорошо. — Она с улыбкой взяла меня за руку. — Тогда пошли.
Мы отправились в путь.
— Ты рад, что приехал сюда? — спросила она.
— Угу; здесь так красиво, — ответил я. Поначалу я сомневался, стоит ли брать в поход четырех маленьких детей. Но в детстве я никогда не бывал в таких поездках, так что не с чем было сравнивать. — Думаю, у нас здорово получается, — сказал я.
Тогда я этого не знал, но намерение Энн отправиться в путешествие, вопреки ее сомнениям по поводу того, стоит ли пробовать что-то новое в период душевного стресса, было вызвано желанием открыть новый чудесный мир не только для нас, но и для детей.
Тем временем мы подошли к месту, где дорожка разделялась на две. В начале правой тропинки висел знак, предупреждающий туристов о том, что сюда идти не следует.
Энн посмотрела на меня с тем самым, присущим ей выражением «маленькой проказницы».
— Пойдем сюда, — сказала она, потащив меня к тропинке справа.
— Но сюда нельзя, — возразил я, желая играть по правилам.
— Пошли, — настаивала она.
— Хочешь, чтобы нам на головы рухнуло подгнившее дерево? — припугнул я ее.
— Мы убежим, если оно начнет падать, — сказала она.
— Ох… — Я запричитал, качая головой. — Мисс Энни, вы плохая, — сказал я, изображая Хэтти Макдэниел в роли Мамушки из «Унесенных ветром».
— Ага.
Она согласно кивнула и повела меня к дорожке справа.
— Плохое оправдание для лесника, — заметил я.
Несколько мгновений спустя мы оказались на наклонном участке скалы, спускающемся к краю утеса, который был от нас всего ярдах в пятнадцати.
— Видишь? — сказал я ей, стараясь не улыбаться.
— Хорошо, тогда вернемся, — согласилась она, подавив улыбку. — По крайней мере, теперь мы знаем, почему нельзя было сюда идти.
Я посмотрел на нее с притворной суровостью.
— Ты всегда приводишь меня туда, куда идти не следует, — сказал я.
Она кивнула с довольным видом.
— В этом моя обязанность — делать твою жизнь увлекательной.
Мы стали перебираться через вершину ската, направляясь в сторону другой тропинки. Поверхность скалы была скользкой от слоя сухих игл, и мы шли друг за другом, я — сзади.
Энн прошла лишь несколько ярдов, когда вдруг оступилась и упала на левый бок. Я бросился к ней и тоже поскользнулся. Пытался встать, но не мог. Меня разбирал смех.
— Крис.
Ее встревоженный голос заставил меня быстро взглянуть в ее сторону. Она стала скользить вниз по скату, и каждая попытка остановиться приводила к тому, что она сдвигалась еще дальше вниз.
— Не шевелись, — сказал я. Мое сердце вдруг сильно забилось. — Раскинь пошире руки и ноги.
— Крис… — Голос ее задрожал. Она старалась делать, как я говорил, но соскальзывала все дальше. — О Господи, — в испуге бормотала она.
— Замри, — велел я ей.
Она послушалась и почти перестала соскальзывать. Я неуклюже поднялся на ноги. Мне было не дотянуться до нее. А попытайся я подползти к ней, мы оба заскользили бы к краю.
Я снова поскользнулся и упал на одно колено, зашипев от боли. Потом осторожно подполз к верху ската, на ходу разговаривая.
— Не двигайся сейчас, просто не двигайся, — говорил я. — Все будет хорошо. Не бойся.
И вдруг все вернулось опять. Это уже когда-то было. Я мгновенно испытал облегчение. Я найду упавшую ветку, протяну ей вниз и вытащу ее на безопасное место. А потом обниму, расцелую, и она…
— Крис!
Ее крик заставил меня вздрогнуть. Пораженный ужасом, я смотрел, как она соскальзывает к краю.
В панике позабыв обо всем, я нырнул вниз по скату, устремившись к ней и вглядываясь в ее побелевшее от ужаса лицо.
— Крис, спаси меня, — молила она. — Спаси меня. Пожалуйста, Крис!
Я в ужасе закричал, когда она, оказавшись на краю, пропала из виду. Послышался жуткий крик.
— Энн! — истошно завопил я.
Я резко проснулся с сильно бьющимся сердцем, быстро поднялся и огляделся по сторонам.
У дивана стояла Кэти, помахивая хвостом и поглядывая на меня с выражением, я бы сказал, озабоченности. Я положил руку ей на голову.
— Ладно, ладно, — пробормотал я. — Сон. Мне приснился сон.
Почему-то мне показалось, она поняла мои слова. Я приложил к груди правую ладонь и почувствовал тяжелые удары сердца. «Почему мне приснился этот сон? — недоумевал я. — И почему он окончился совсем не так, как было в действительности?» Вопрос не давал мне покоя, и я огляделся по сторонам, потом позвал Альберта по имени.
Я вздрогнул от неожиданности, когда он в тот же миг — да, Роберт, именно в тот же миг вошел в комнату. Он улыбнулся, видя мою реакцию, потом, присмотревшись, понял, что я чем-то встревожен, и спросил, в чем дело.
Я рассказал ему о сне и спросил, что это может значить.
— Возможно, это был какой-то символический «след», — сказал он.
— Надеюсь, больше не осталось, — содрогаясь, проговорил я.
— Это пройдет, — уверил он меня. Вспомнив, как стояла около меня Кэти во время пробуждения, я сказал об этом Альберту.
— У меня было странное ощущение, что она понимает мои слова и чувства, — сказал я.
— Здесь существует такое понимание, — откликнулся он, наклоняясь и гладя ее по голове. — Правда, Кэти?
Она помахала хвостом, глядя ему в глаза. Я выдавил из себя улыбку.
— Когда ты сказал: «подумай обо мне, и я приду», ты не шутил.
Он с улыбкой выпрямился.
— Здесь так и бывает, — согласился он. — Когда хочешь кого-то увидеть, стоит лишь подумать о нем, и этот человек появится. Разумеется, если он этого хочет — как я хотел быть с тобой. Ведь у нас с тобой всегда было родство душ. Даже если нас разделяли годы, мы были, так сказать, на одной волне.
Я в изумлении заморгал.
— Повтори это! — попросил я.
Он повторил, и у меня челюсть отвисла, не сомневаюсь.
— У тебя губы не шевелятся, — вымолвил я. Он рассмеялся при виде моего лица.
— Как получилось, что я не замечал этого раньше?
— Я раньше так не делал, — признался он. Его губы не двигались. Ошеломленный, я уставился на него.
