Короче говоря, не существует стандартной потусторонней реальности. Я поведал тебе о своих впечатлениях. Твои могли быть другими. Можешь не сомневаться лишь в одном.
Это произойдет.
Чувствую, что очень важно подробно остановиться на моей точке зрения.
Все не так просто, как я излагал.
В действительности реалии потусторонней жизни невозможно описать категориями времени, пространства и формы. Я описывал людей, места и события, но это описание зависело от моей способности — или неспособности — видеть вещи в истинном свете.
Фактически, все эти впечатления могли оказаться именно тем, чем я их считал после смерти.
Сном.
Когда человек спит, мир его сновидений столь же реален, как жизнь, верно?
И здесь может быть то же самое.
Лишнее доказательство — это то, что Страна вечного лета предстает в подобном виде. Поскольку явления на этом уровне — это в основном мысленные картины, приносимые сознанием вновь прибывших с Земли, чем еще может быть Страна вечного лета, как не идеализированным вариантом Земли?
Альберт говорил мне в самом начале, что небеса — состояние души.
Так и есть.
Но подумаем. Разве Земля не является также умонастроением? Материя — не более чем энергия, кажущаяся человеческому интеллекту статичной. Жизнь — состояние сознания, воспринимающего энергию в качестве материи. Смерть — состояние сознания, более не воспринимающего ее таковой.
Жизнь на Земле — всего лишь панорама ярких наблюдений, кажущихся нам реальными.
Почему жизнь после смерти должна казаться менее реальной?
Но не буду тебя смущать.
Она покажется тебе вполне реальной.
И прошу тебя, брат, не страшись ее.
Смерть — вовсе не повелительница всех ужасов.
Смерть — это друг.
Подумай вот о чем. Ты боишься спать ночью? Разумеется нет. Потому что знаешь, что опять проснешься.
Думай о смерти то же самое. Как о сне, от которого неизбежно пробудишься.
Настоящая жизнь — это процесс становления. Смерть — один из его этапов. Вслед за жизнью не наступает небытие.
Существует только непрерывность бытия.
Не сомневайся в том, что мы являемся частью замысла. Замысла, состоящего в том, чтобы поднять каждого из нас на высочайший возможный уровень. По временам путь может проходить во мраке, но он, несомненно, ведет к свету.
Но никогда не забывай о том, что мы платим за каждый свой поступок, мысль и чувство.
В одном изречении из Библии об этом сказано.
Что посеешь, то и пожнешь.
Люди бывают наказаны не за свои деяния, а своими деяниями.
Если бы только люди это помнили.
Если бы каждый мужчина и каждая женщина на Земле знали — без тени сомнения, — что им придется столкнуться с последствиями своих жизней.
Тогда мир изменился бы в одночасье.
Господь тебя благослови.
Возвращаюсь к своей любимой.
ЭПИЛОГ
Я только что вернулся из Филадельфии.
Может, с моей стороны это было глупо. Вполне возможно, что женщина, принесшая мне рукопись, знала о существовании доктора Брэнингуэлла и его жены. Невозможно сказать наверняка. Я снова в недоумении. Если и так, зачем ей было придумывать все это и обманывать меня?
Поначалу я решил отправиться к Брэнингуэллам и рассказать им свою историю.
Но здравый смысл подсказал мне этого не делать.
А сделал я вот что: подождал, пока няня повезла ребенка в коляске на прогулку. Я пошел вслед за ней в небольшой окрестный парк и, пока она сидела на скамейке, заговорил с ней, поглядывая на ребенка. Чувствуя себя при этом полным идиотом. Но, глядя в глаза этого ребенка, я чувствовал также что-то еще.
Неужели этот младенец обладает душой моего брата Криса? Действительно ли он поедет в Индию в возрасте тридцати лет, встретит молодую женщину с душой жены моего брата Энн и женится на ней?
Хотел бы я это знать.
Мне уже шестьдесят три. Ясно, что я не проживу так долго, чтобы проверить. Можно было бы попросить детей это выяснить, но я уверен, что вряд ли они заинтересуются неопределенным, маловероятным событием, которое может или не может произойти через несколько десятилетий в удаленной на тысячи миль стране.
Так что на этом история, несомненно, заканчивается.
Я могу лишь повторить: если в рукописи написана правда, каждому из нас следует присмотреться к своей жизни.
Внимательно.
