— А как же… — начал было Паша.
— У штурвала встану я сам! — отрезал Игорь. — Вам доверять, я вижу, пока что рано.
Наши товарищи отправились спать, а мы с Виктором, вооружившись тряпками и вениками, принялись наводить порядок. Я рассовал столовые приборы по ящикам, выбрал из груды битых тарелок уцелевшие и направился было к лежащей у стола перевернутой супнице, как вдруг остановился в изумлении. Холодок пробежал у меня по спине.
СУПНИЦА ДВИГАЛАСЬ!
— Вить, — еле слышно позвал я, — смотри: полтергейст…
Супница дернулась раз, другой и медленно поползла к дверям.
Вытащив из висящих на стене ножен две сабли, мы окружили самоходную супницу и, подсунув клинки под края, отбросили ее в сторону, после чего изумленно уставились на мокрого и взъерошенного Капитана Флинта.
— А я что? Я — ничего! — со знакомыми интонациями выкрикнул тот и, смущенно потупившись, добавил:
— Нельзя, что ли?
Глава 2
Нервная ночь. Проблема экипировки. Заведующий складом. Трюмные привидения. Тайна захваченной бригантины.
Утром я проснулся довольно поздно, да никто меня и не будил — Игорь решил устроить выходной. После всех злоключений, выпавших на нашу долю — золотой лихорадки, кораблекрушения, короткой робинзонады и схватки с пиратами было так приятно отдохнуть. Помнится, Витя когда-то говорил, что самое приятное в жизни — это безделье, но только если тебя сейчас ждут дела. Пожалуй, теперь я его понимал.
Спал я этой ночью плохо — за дверью все время кто-то ходил, слышался шорох, скрежет и перезвон, словно там таскали какие-то громоздкие предметы. Было еще довольное, но неразборчивое бормотание, цокот маленьких коготков и хлопанье крыльев, но сейчас я уже не был уверен, что это мне не приснилось.
В иллюминатор кубрика ярко светило солнце. Чувствуя себя невыспавшимся, я встал, застелил кровать рыжим верблюжьим одеялом, поприседал для разминки и выглянул в коридор.
Прямо у порога стояло эмалированное ведро, в котором в такт качке плескалась вода. Доски палубы были влажными и блестели, словно бы натертые воском. В конце коридора, что-то напевая под нос, орудовал шваброй Паша.
— А, привет! — обернулся он на скрип двери. — Ну ты здоров спать. Иди умойся, потом к Игорю загляни — он тебе одежду выдаст. Во, гляди, какую я себе отхватил! — он повернулся кругом, демонстрируя широкие атласные шаровары небесного цвета, подпоясанные малиновым кушаком с кисточками. На голой мускулистой груди его красовалась серебристая цепочка с начищенной до блеска медной боцманской дудкой. — Похож, правда?
— На кого? — удивился я.
— Ну… — Пашка смущенно покраснел. — На него…
— А-а! — дошло, наконец, до меня. — На Шварценеггера? Конечно.
— Еще рубашка есть и сапоги! — похвастался тот. — В тумбочке лежат.
— А фески нет?
— Чего-о? Зачем она мне? Если что, у меня еще котелок цел…
По нагретым солнцем ступеням я вскарабкался наверх, поплескался у медного начищенного рукомойника и вернулся в живительную прохладу трюмных помещений. Поддерживая сваливающиеся штаны и бормоча проклятия, я минут десять бродил по коридорам, разыскивая Игоря. До сих пор мы не знали, как ориентироваться внутри корабля. Небольшая на первый взгляд бригантина кроме трюма и капитанской каюты имела массу всевозможных комнатушек и закоулков, служащих бог знает для чего. Вчера, раскопав в архиве капитана подробный план корабля, мы битый час вертели его так и сяк и под конец бросили эту затею.
— Это не корабль, это лабиринт какой-то! — недовольно пробурчал Витя и запихнул кипу измятых листов обратно в ящик стола.
Похоже, что он был прав — на этот раз я заблудился не на шутку. В длинном узком коридоре было тесно и темно. Без особой надежды я медленно брел вперед, как вдруг замер и протер глаза — кто-то большой и черный, словно летучая мышь, метнулся в световом круге иллюминатора и исчез. Ни шороха, ни звука — был и пропал. Осторожно подкравшись к иллюминатору, я огляделся, но никого не заметил.
«Поблазнило!» — подумал я. Однако… если мне уже привидения мерещатся, значит — плохи дела. Это, братцы, лихорадкой пахнет.
Откуда-то справа доносился приглушенный ритмичный стук. Свернув туда, я вскоре остановился у двери со свежеприбитой табличкой, где корявыми буквами было нацарапано следующее:
СКЛАД
Зав. — Гурей И. И.
Часы работы: с 9 до 11
Выходные дни: суббота, воскресенье.
Отв. за пож. без-сть — Паньков Н. Н.
— Ну, дела… — Я почесал в затылке, затем, вспомнив, что сегодня вроде бы понедельник, робко постучался.
— У нас учет! — незамедлительно отозвались изнутри.
— Игорь, это я, Дима…
Щелкнул замок, и дверь со скрипом отворилась.
— Ходят, ходят… Покоя от вас нет, — ворчал Игорь, впуская меня на склад. — Ладно, заходи, коль пришел.
На большом ящике стояли весы. Вдоль стен тянулись полки, заставленные пузатыми тюками, ящиками и картонными коробками. Рядом с Игорем, кутаясь в неизменный свой тулуп, сидел Коля и пересчитывал простыни. Справа, у стола стоял Витя.
— Мне бы это, — смущенно пробормотал я, — одеться…
— Одеться, стало быть, одеться… — закивал Игорь. Поверх камзола на нем был холщовый фартук и мышиного цвета бухгалтерские нарукавники.
— Подожди немного — Виктора вот обслужу, а там и до тебя очередь дойдет.
Он вытащил из ящика какой-то пакет, выложил на прилавок брюки и стал их нахваливать.
— А вот эти примерьте, в полосочку. Очень элегантно. Скажу вам по секрету: только что от Кардена. Париж! И не дорого.
Витя повертел пакет в руках. Брюки были безнадежно малы.
— Мне бы побольше…
— Не хотите эти, возьмите вот эти, — Хозяин нырнул под прилавок и извлек хрустящий целлофановый пакет с надписью «Super Indian». Внутри оказались странного покроя брюки песочного цвета, обшитые по краям бахромой и бисером. В комплекте к ним оказались еще мокасины и кожаная тесемочка с половинкой собачьей челюсти — очевидно, для ношения на шее.
— Отдам со скидкой!
— Может быть, в кредит? — с плохо скрываемым раздражением спросил Витя.
— О чем речь! — Игорь так и просиял и, раскрыв инвентарный гроссбух, вписал туда его фамилию. Брюки, равно как и мокасины, оказались Виктору впору, вот только выглядел он в этом наряде по меньшей мере странно.
— Что-нибудь еще будете брать? — Игорь был сама любезность.
— Спасибо, я лучше пойду…
Дверь за ним закрылась. Игорь повернулся ко мне.
— Ну, а вам чего?
