— Сам ты… зрелище, — обиделся тот. — Папуас несчастный!
— Считай, что я — местный житель, — примирительно сказал я.
Пашка фыркнул и умолк: на местных я не походил.
В окнах домов то и дело мелькали любопытные лица жильцов. Мы шли мимо каких-то лавчонок, сувенирных магазинчиков, салонов — нам попался даже банк! — и всю дорогу нас сопровождала восторженно перешептывающаяся толпа. Наконец из дверей подвальчика, мимо которого мы проходили, неожиданно послышался какой-то подозрительный звон. Пашка мгновенно насторожился, словно борзая, услышавшая охотничий рог, и завертел головой.
— Интересно, что там, а? — как бы между прочим пробормотал он, останавливаясь. — Давайте заглянем?
— Некогда, — проворчал Игорь. — Нам еще горючее достать надо и продуктами запастись.
Посредине этой тирады дверь подвала распахнулась, и мы увидели, что именно там находится.
— Спортзал!!! — дико вскричал Пашка и галопом устремился к заветной двери.
Нет сомнения, что, попади он в это царство гирь и тренажеров, он остался бы там навсегда. Изловчившись, Хозяин ухватил беглеца за шиворот и, подождав, пока тот не перестанет трепыхаться, продемонстрировал ему свой кулачище.
— Нашел время! — рявкнул он. — Нас Коля на «Гончей» ждет не дождется, а ты… Марш в строй! Р-распустились!
Пашка уныло пристроился в хвосте процессии, и мы двинулись дальше.
— Кит пузатый! — втихомолку ругался он. — Ну, погоди! Уж я тебе устрою… отпуск за свой счет!
Народ восторженно загудел, обсуждая происшедшее. Наконец мы не выдержали и спросили у прохожего, где тут можно пообедать. Вскоре, сопровождаемые толпой человек в сто, мы уже ввалились в небольшой кабачок и направились к стойке бара. Игорь тотчас принялся стучать кулаком, а когда показался заспанный бармен, потребовал пять порций рома, пять бифштексов с двойным картофелем сразу и один на вынос, и пива.
— И каши, каши рисовой! — взволнованно пролез было Паша, но Игорь локтем оттолкнул его назад и небрежно бросил бармену монетку — золотой испанский дублон.
— Пиастрры! — лихо каркнул Капитан Флинт и уставился на меня одним глазом. — Р-рому! Кру-кружку!
Бармен спросил, какой ром мы предпочитаем, нацедил нам три стакана белого и два — черного, после чего куснул монетку и сделал круглые глаза:
— Настоящая!
— А то ж! — ухмыльнулся Игорь и одним глотком осушил свой бокал.
Разговоры в зале постепенно смолкли — все смотрели в нашу сторону. Никто не решался первым заговорить. Наконец какой-то турист, видимо, немец, приблизился и на ломаном английском изъявил желание сфотографироваться с нами.
— А вам зачем? — полюбопытствовал Игорь.
— О! — заулыбался тот. — Это ше так интересно! Ви есть пираты?
— Самые настоящие! — важно кивнул Игорь.
Все-рассмеялись, захлопали в ладоши. Игорь расплылся в улыбке, стал раскланиваться, как вдруг неожиданно понял, что над нами просто смеются, принимая за актеров. Он покраснел, влез на стол, вытащил из-за пояса пистолет и бабахнул в воздух. Шум смолк.
— Молча-ать! — крикнул он. — Я капитан Гурей, гроза и ужас Тихого океана, и я не позволю издеваться надо мной, иначе пушки моего корвета сметут с лица земли ваш городишко!
Из-за ножки стола опасливо выглянул Капитан Флинт.
— Нет бога, кроме Кру-Кру, — сказал он, — и капитан Гурей про… Ай!
Игорь взмахнул саблей, одним махом перерубил злосчастную ножку и вместе со столом рухнул на пол. Галчонок в ужасе вскарабкался Вите на плечо и умолк. Игорь поднялся и с обнаженной саблей подскочил к ошеломленному туристу.
— Дуэль! — крикнул он. — Мы будем биться любым оружием! Сегодня! Сейчас! Олег, готовься, будешь этим, как его… секундомером!
— Игорь, а может, не надо? — пробормотал тот.
Спас положение немец, который, похоже, ничего не понял из нашей беседы, к тому же был навеселе.
— Хо-хо! — вскричал он. — Желаю знакомиться! Это ошень карашо! Бармен! Пять ромов к моим друзьям унд шнапс для меня!
Игорь быстро остывал. После второй порции черного «Баккарди» он признал, что в сущности все мы — славные ребята, и он рад, что у него столько друзей. Вокруг все шумели и переговаривались. Монеты и банкноты сыпались на прилавок, стаканы наполнялись, и вскоре мы пришли в веселое настроение. Паша имел бешеный успех у женской половины и, взобравшись на стол, демонстрировал мускулатуру. Игорь фотографировался со всеми подряд, произносил тосты и окончательно забыл все обиды. Смущенный Флинт покорил всех своим лексиконом, всякий раз испуганно прячась за Витьку, когда зрители аплодировали…
Лишь под утро мы пришли в себя. Ресторан был пуст, только в углу сидели Игорь и какой-то незнакомец. Между ними была початая бутылка, крабовый салат и пачка долларовых банкнот, обандероленная банковской бумажкой.
— Очнулись? — добродушно спросил Командор. — Вот и хорошо. Выходите наружу — я тут насчет топлива договорился.
На улице было прохладно. Проветрившись, мы добрались до бензоколонки на окраине городка, где зафрахтовали большой бензовоз, после чего Игорь выделил Паше энную сумму денег и длинный список продуктов, которые предстояло закупить.
— Ничего! — подмигнул Пашка, уходя. — Я тут тоже кое с кем договорился. Только Игорю ни слова!
— О чем это он? — спросил я.
— Не знаю, — пожал плечами Витя.
Пашки не было довольно долго. Мы отдыхали, лежа в тени, когда к нам подошли несколько туземцев в национальных костюмах и что-то спросили у Хозяина. Игорь растерялся.
— Чего они хотят?
— Разрешения просят, — пояснил Олег. — Говорят, надо высечь статую великого капитана Гурея.
— Но мне некогда! — запротестовал Игорь. — Мне на корабль надо!
Туземцы что-то залопотали.
— Они говорят, что это ненадолго, а отказом ты их обидишь.
— Да? — Игорь заколебался. — Ну, раз ненадолго… Тогда пошли.
Было видно, что он польщен и раздосадован одновременно. На берегу высилась небольшая скала, по которой уже ползали каменотесы с молотками и долотами. Игоря с почестями препроводили к скале, раздели до трусов, попросили сложить руки на животе и деловито затюкали по камню.
Кусты у нас за спиной громко затрещали, и на поляну выбрался взъерошенный Пашка.
— Ну, как вам моя идея? — спросил он.
— Какая идея?
— Что значит: «какая»? Эта! — Паша указал на Командора. — Это я их подговорил Игоря разыграть.
— Ты?! — у Витьки отвисла челюсть.
Только теперь до меня дошел весь смысл происходящего, и я затрясся от смеха.
— Ну ты даешь!
— А я что? Я ничего! Будет знать теперь, как меня принародно позорить!
