Она долго сидела неподвижно, не могла даже пошевелиться, затем тронула автомобиль с места. Вместо того чтобы взять первый поворот, который вел на дорогу к дому, она свернула на второй и отправилась на юг, в сторону Лондона. Доехала до первой заправочной станции, залила полный бак бензина и позвонила домой. Когда Билл снял трубку, сказала ему, что погиб один из ее старых друзей и что ей нужно поехать в Лондон. Она постарается вернуться как можно скорей.
— Кто-то из отеля, в котором ты работала? — уточнил муж.
Они почти никогда не говорили между собой о тех временах, которые она провела в Лондоне.
— Да, — коротко ответила она. — Мы были друзьями.
— Ты расстроена?
— Не очень. Не переживай за меня.
Она ненавидела езду по перегруженным транспортом городским улицам, но не отступала. Тревожилась только, что не найдет стоянки, поэтому припарковалась прямо на Кенсингтон-Хай-стрит. Парк перед домом Стеллы она помнила. В тот раз он показался ей гораздо больше, на самом деле это был вполне городских размеров скверик, отделенный от улицы поросшей мхом викторианской решеткой. Относительно дома у нее не было полной уверенности, на этой улице они не сильно отличались друг от друга, все были построены в одном стиле. Но оказавшись здесь, она мгновенно вспомнила, что дом, в котором жила Стелла, показался ей похожим на свадебный торт. И тотчас узнала этот белый особняк.
Она поднялась по ступенькам и постучала. Открыла дверь горничная.
— Очень сожалею, но миссис Ридж не принимает, — объявила она.
— С чего вы взяли? — В вестибюль вышла хозяйка дома. — Разумеется, я принимаю. — Она подошла чуть ближе и вгляделась в лицо Фриды. — Мы с вами знакомы?
— Немного, — ответила Фрида. — Я была у вас однажды. Знакомая ваших дочерей и Джеми.
Дейзи Ридж внимательно изучала лицо девушки.
— Вы та молодая особа с чемоданом, — уверенно произнесла она.
— Правильно.
— Входите.
Миссис Ридж велела подать чай. В этот день одета она была в черный костюм, туфли на высоких каблуках, и Фрида чувствовала себя толстухой-коротышкой в неуместных в такой обстановке джинсах, рабочих туфлях и клетчатой куртке, которую носила когда-то ее мать, до того поношенной, что на манжетах были белые потертости.
Супружество миссис Ридж распалось еще до трагедии с ее дочерьми, и теперь она жила в доме одна, потеряв всех, кто для нее хотя бы что-то значил. По утрам даже не верилось, что она уже проснулась, к чему ей эти пробуждения? Иногда приходило в голову, что ее сестра правильно сделала, что ушла из жизни так рано — в том возрасте не так чувствуется привычка к жизни, не так много теряешь, уходя из мира.
— У вас красивый дом, — смущенно произнесла Фрида.
Вошла служанка с подносом, на котором были хлебцы, джем и чайник. Запахло медом и травами. Когда служанка вышла, Фрида сказала:
— Я пришла только для того, чтобы выразить вам свое сочувствие.
— Сочувствие? Почему вы не забрали тогда этого типа у моей дочери? Я полагаю, вы именно за этим и приходили? Жаль, что не проявили настойчивость. Тогда все они были бы живы. Вам, думаю, известно, что машину вел этот тип. Что можно ожидать, если за рулем наркоман?
— Справедливости ради скажу, что в той машине он был не единственным наркоманом.
Миссис Ридж встала, и Фрида подумала, что ее сейчас попросят удалиться. Возможно, в глазах матери она является оскорбительницей памяти ее дочери, но ведь она говорила правду. Никакого изгнания не произошло. Миссис Ридж хотела ей кое-что показать.
— Вы ведь не видели этого дома. Тогда вы заходили только в спальню Стеллы, — сказала она. — Я была непозволительно груба в тот день с вами. У меня были некоторые подозрения на ваш счет.
— Я и вправду тогда пришла за ним, — призналась Фрида. — Думала, что не могу жить без него. Просто сходила с ума по этому человеку. Но он-то не любил меня. И именно у вас в доме я это поняла. Поняла, что не принадлежу к его миру.
— Любовь, — задумчиво процедила хозяйка дома. — Вас любовь довела до этого?
— Они были созданы друг для друга. Так похожи, что он просто не мог не влюбиться в Стеллу. Надо было быть сумасшедшим, чтобы не влюбиться в нее.
Миссис Ридж резко отвернулась. Долгие недели она не осушала глаз, слезы то лились сами, то иссякали и чуть погодя начинали литься снова. Сейчас на нее вдруг нахлынула волна жара, залила лицо, грудь, ей стало трудно дышать. И случилось это в ту минуту, когда она меньше всего ожидала приступа волнения, когда ей казалось, что она вообще перестала испытывать какие-либо чувства. Женщина постаралась взять себя в руки — она принадлежала к числу особ, умеющих владеть собой, — и снова обернулась к гостье, которая пришла пожалеть ее. Миссис Ридж не интересовали незнакомые люди. Но сейчас ей хотелось удержать эту молодую женщину. Наверное, виной тому одиночество. Все знакомые считали ее дочерей лишь избалованными эгоистичными девчонками. Что ж, в этом была некоторая доля истины. Да, они принимали наркотики, но ведь это далеко не все, что о них можно сказать.
— Мы договаривались, что Марианна проведет конец недели со мной за городом. В последний момент она вдруг передумала. Они ведь были почти неразлучны, вы, наверное, знаете. Стелла позвонила ей и пригласила отправиться с ними в гастрольный тур. Конечно, гастролировать вместе с поп-группой весело, это не путешествие с мамой за город. Они вдвоем — о, это было равносильно пожару… Не знаю даже, как я выносила их общество.
— Они заботились друг о друге. Даже я видела это.
Миссис Ридж удивленно подняла на нее глаза и на минуту задумалась.
— Вы, пожалуй, правы, — медленно ответила она. — С самого раннего детства они не любили расставаться. Я даже спать укладывала их одновременно.
— У меня растет маленький сынишка, — сказала Фрида. — Его зовут Пол. В общем-то, это из-за него я сюда приехала. Совсем не из-за Джеми. Из-за вас. Потому что теперь, сама став матерью, я лучше понимаю вас. И мне так тревожно о вас думать.
Миссис Ридж молча смотрела на гостью. Эта особа, оказывается, не совсем такая, как она считала. Она и тогда удивила ее, удивляет и сейчас. Выглядит как обычная вульгарная девчонка, но не такова. В ней есть внутренняя честность, чуткость.
— Если я могу чем-то помочь вам, обратитесь ко мне, — продолжала Фрида. — Позвоните, и я тут же примчусь к вам в Лондон.
Об одном она не сказала — о том, насколько счастливой теперь себя чувствовала, и о том, что это ощущение счастья наполняло ее виной. Истина заключалась в том, что Джеми ничуть не любил ее, что это не она была с ним в той машине, машине, до того загруженной людьми, музыкальными инструментами и чемоданами с нарядами, что ангелу смерти, должно быть, пришлось изрядно потрудиться, чтобы присесть на краешек сиденья.
А она, Фрида, была жива и находилась здесь, в Кенсингтоне, потому что не была нужна ему, потому что той осенью проиграла свою игру. Но в конце концов оказалась победительницей. И может надевать по праздникам великолепные сапоги Стеллы. Впрочем, праздники у них с Биллом случаются редко. Им удается выходить вместе только тогда, когда его мать соглашается посидеть с ребенком. Фрида не хочет доверять своего драгоценного малыша посторонним нянькам. Нет, это ей не нужно. Может, она и избалует его, превратит в слюнтяя и маменькиного сынка, но пока ей нет до этого дела. Пусть он и станет тем занудой, который будет каждые выходные стремиться домой к мамочке или по торжественным случаям приглашать ее к себе, вызывая неудовольствие жены. Пусть он станет человеком с абсолютным слухом, который любит гулять по полям и лесам, который улавливает разницу между чириканьем воробья и воркотней голубя.
