Переночевали в полуразваленном сенном сарае, гниющем на развилке со старой тракторной колеёй. «Беларусь» во влажное время да в мягкой земле хорошую колею оставляет. Бывает, трактор один раз проехал, а путь несколько лет виден. Если, объясняя дорогу, скажут, что тропой езжено, значит, там много ездили и колею выбили такую, что лучше пробираться по закраинке. А когда трактором ехато, то в этом месте один раз когда-то трактор прокатил и натропил дорожку зоркому пешеходу.
По этой дорожке было езжено, но давно, а последние года три, в лучшем случае — ехато, да и то, может, просто старый след не заплыл.
Утречком отогнали каток на ехатую тропу, подальше от нескромных глаз, Богородица остался на хозяйстве, а Юра пешочком вернулся в Муравьёве за дополнительными сведениями и молоком. Вернулся, добывши и то и другое. В лагере уже вовсю кипела деятельность. Каток ворчал, нарабатывая «бредберёвку» для нового перегона, щука шипела в масле на дне много повидавшего котелка, которому на этот раз пришлось служить сковородой.
Сели завтракать, но не успели остудить и по первому куску щучины, как из-за кустов, сконденсировавшись из густого утреннего тумана, явилось до оскомины надоевшее видение в милицейской форме и с кобурой на боку.
— Майор Синюхов! — козырнул милицейский товарищ, подходя. — Ваши документы?
С задушенным, беззвучным стоном Юра протянул потрёпанное удостоверение моториста асфальтового катка.
— Нарушаем? — ласково спросил майор, изучая корочки с таким интересом, словно видел подобное впервые в жизни.
— Да что же я нарушаю? — взмолился гражданин Неумалихин. — Я и вовсе стою, никуда не еду, и дороги тут нет, просёлочек разве, да и с него я свернул! Ну что я тут могу нарушать?
— В несознанку, значит, уходим? — протянул милиционер. — Печально, очень печально…
Будь Юрина воля, он бы ушёл хоть в несознанку, хоть в Оптинскую пустынь, лишь бы не видеть своего злого гения. Но в данном случае он и впрямь не мог догадаться, какое правило нарушил на этот раз. Каток стоял, урча на холостых оборотах, и даже тропа, на которую они свернули, устраивая лагерь, оставалась в стороне. Юра затравленно оглянулся, ища взглядом свежевкопанный знак «Стоянка запрещена», но и такого в округе не обнаружилось.
— А ваши документы? — поинтересовался майор, оборотившись в сторону Богородицы. — Вы, кстати, как, тоже сознаваться не будете?
Богородица виновато улыбнулся и продемонстрировал пустые карманы. В правом была большая дыра, левый цел, но и в нём ничего похожего на документы не оказалось.
— И всё-таки, чем мы тут занимаемся? — задал наводящий вопрос майор Синюхов.
— Беседуем! — с готовностью ответил Богородица.
— Мы, трое, конечно, беседуем, — печально согласился гражданин начальник, — а вот вы, двое, нарушаете закон о самогоноварении. И злостно, между прочим, с применением тяжёлой техники.
Каток поник кабиной и словно тарахтеть стал тише. По всему видать, недалёкий механизм ожидал, что сейчас на его вальцы будут надеты стальные наручники, и покатит он этапом в места столь отдалённые, что там и слова «асфальт» никто не слыхивал.
— Вот этого не было! — твёрдо сказал Юра. — Мы пополняем запас топлива.
На этот раз в спор опрометчиво вступил милиционер.
— Моторные катки, насколько мне известно, — веско произнёс он, — используют дизельное топливо.
— Совершенно верно, — с готовностью согласился Юра. — Именно запас дизельного топлива мы и пополняем.
Товарищ Синюхов принюхался, словно ищейка, берущая след.
— Вы хотите сказать, что это солярка? — с весёлым азартом спросил он.
— Какая же это солярка? — казалось, Юриными устами говорит сама невинность. — Это спирт. В зимнее время солярка на морозе загустевает и уже не годится в качестве топлива. Механизаторы обычно зимой добавляют в солярку бензин, но вы же понимаете, что это нарушение правил эксплуатации дизельного двигателя. Добавлять следует спирт, причём количество спирта определяется мотористом непосредственно во время работы. Никаких норм не существует, содержание спирта в топливе может достигать ста и более процентов.
— То есть, по-вашему, сейчас зима? — торжествующе спросил милиционер.
— Товарищ майор, — доверительно шепнул Юра, — сейчас вторая декада июля.
Майор Синюхов с силой выдохнул воздух. Противозаконные ароматы, доносящиеся от передвижного самогонного аппарата, кружили ему голову и путали ясность мысли.
— Если сейчас июль, то зачем вам спирт? — нашёлся спросить он.
— Запас карман не тянет, — веско объявил моторист Неумалихин. — К тому же допускается использование зимнего топлива в тёплый период.
— Хорошо, — начал сдавать позиции майор. — Положим, использование спирта в качестве дизельного топлива законно. Но речь идёт не об использовании, а о самогоноварении. Не станете же вы отрицать, что гоните здесь спиртные напитки, используя в качестве самогонного аппарата вашу машину?
— Какие напитки? Какой самогонный аппарат?.. — в голосе нарушителя зазвенело такое удивление, что ему хотелось поверить. — Каток асфальтовый, трёхвальцовый, «ДУ-62», работает в режиме автозаправки. А мы вот молоко пьём, в соседней деревне купили, в Ново-Муравьёве. Хотите молочка?.. — Юра протянул поражённому Синюхову железную кружку, в которой и впрямь было налито молоко.
Такого удара милицейские нервы не выдержали.
— Ну, как знаете, — пробормотал майор, попятившись от кружки, словно в ней ему предлагали культуру холерного вибриона. — Но если я поймаю вас с вашим товаром на трассе… Короче, вы об ответственности предупреждены и если что, пеняйте на себя!
Майор скрылся за кустом, следом взвыл мотоциклетный мотор, и страшное видение сгинуло.
— Надо же?.. — удивился Богородица. — Без штрафа обошлось.
— Зато теперь нам на большую дорогу и показаться нельзя, — печально резюмировал Юра. — Я-то надеялся, что как дадут нашему сержанту майора, то он в кабинете засядет и больше мы его на трассе не увидим. Ан не тут-то было! Активист, ядрён-батон.
— Ничего, — утешил Богородица, — на земле тропочек много. Глядишь, иная и до Москвы доведёт.
— До Москвы отсюда через Тверь ехать. Город большой, откуда там тропочки?
— Ну а эта куда ведёт? — спросил Богородица, указав рукой на полузаросшую дорожку.
— Говорят, к Зеленихе, — поделился Юра раздобытой недавно информацией. — Зелениха эта на самой границе с Новгородской областью стоит. Дальше места знакомые, я там прежде жил, мама у меня там в Найдёнке живёт.
— Вот и поехали.
— Так ведь не в ту сторону!
— К маме заехать всегда по пути, — убеждённо сказал Богородица.
* * *
Деревни не было видно долго. Вроде бы и перелесок кончился, начались поля, традиционно нераспаханные, а в этих местах даже некошеные, так что весь урожай одуванчиков пропал втуне. Потом вроде бы снова лес показался.
