— Вот это — главная формула теории относительности, — сказал Коля, кажется, удовлетворившись видом написанного. — Называется — преобразование Лоренца.
— Теорию относительности придумал Эйнштейн, — твёрдо сказал Юра. — Я это точно знаю.
— Верно, — согласился Коля, — теория Эйнштейна, а преобразование — Лоренца. Так оно всегда бывает — один теоретизирует, а другой преобразует.
— И что дальше?
— А дальше следует парадокс близнецов. Если взять двух близнецов, то тот, который быстрее ездит, медленнее старится, — Коля перевёл изучающий взгляд с одного брата на другого.
— Мы не близнецы! — хором сказали братья.
— А это и необязательно близнецами быть. Главное, ездить с разной скоростью.
— Врёшь ты всё, — грубо сказал Юра.
— Вот она, людская благодарность! — лицемерно вздохнул Коля. — Ну да уж ладно, судьба моя такая — за людей страдать. Слушай главное, Вот видишь, буква «эс»? Это скорость света. А вот это «вэ» — твоя скорость. И как только ты начнёшь ездить быстрее скорости света, то время у тебя пойдёт назад.
— Как это назад? — переспросил Гриша.
— Как рак ползает, взадпятки. Выедешь сегодня, а приедешь в нужное место вчера утром. Главное, за временем следить, чтобы к троглодитам ненароком не укатить. Часы у тебя есть?
— Вот часы, — тихо сказал Богородица, извлекая из-за пазухи командирские часы в хромированном корпусе. Он помолчал немного и признался: — Я их выцыганил у одного, ещё когда не знал, кто я такой. А теперь они у меня на совести, как камень тикают. Выбросить жалко, носить стыдно. А тут — для дела нужны.
— Ага, с календарём, — похвалил Коля, — как раз такие, что надо. Будешь ехать, на часы не ленись поглядывать, к месту тебе нужно прибыть вчера утром. А теперь кто скажет, с какой стороны у нас Франция?
— Вроде бы — там, — Юра махнул рукой в сторону бывшего аэродрома.
— Ну, народ, географы хреновы! Франция отсюда налево, понял? Уж такие-то вещи знать надо. Давай велосипед разворачивать, чтобы брату твоему лишнего поворота не делать. Машина, сам понимаешь, инерционная, на поворотах её заносить будет, особенно на скорости.
— Когда он со скоростью света поедет, — встревожился Юра, — его на повороте, случаем, за орбиту Юпитера не занесёт?
— Гонщик у нас кто? — строго спросил Коля. — Вот пусть на дорогу смотрит внимательней.
— Ты только что говорил на часы смотреть.
— Вот именно, одним глазом на дорогу, другим на часы.
— И всё-таки это не велосипед, — сказал Гриша. — Велокаток с подвеской. Неспортивно на таком ездить.
— Меньше разговаривай, больше педали крути и смотри в два глаза, — посоветовал старший брат. — Видали, на катке ему ездить неспортивно! Садись да поезжай, скатертью дорога!
— Дорога скатертью у него позади появится, — подсказал Богородица. — Он международную трассу проложит: Пестово — Париж. Гонки на ней будут проводить ежегодные: «Формула 2П»… на велокатках. Правда, без подвески. С подвеской действительно неспортивно выходит.
— Вот видишь? — сказал Юра. — Человек знает, что говорит. Так что — до скорого!
Велокаток развернули носом в сторону Парижа, Гриша привычно скорчился в седле, нажал на педали.
— Туго идёт…
— Ничего, — успокоил Коля, — это на первых порах, пока не разогнался. Смазка там загустела. Верти веселей — разработается.
Юра прощально хлопнул брата рабочей рукой по спортивной спине, и от толчка механизм сдвинулся с места и сперва неуверенно, со скрипом отправился в путь.
— Эх, не подумал! — вскричал вдруг Коля. — Переезд-то через железную дорогу действительно там, куда ты показывал… А… теперь его уже не остановишь!
Велокаток подъехал к пешеходному переходу через железнодорожную линию, с громким треском раздробил бетонные плиты, преграждающие проезд, вдавил в землю вкопанные рельсы и, постепенно набирая скорость, двинулся по Советской улице. У магазина «Волхов», издав аварийный визг, свернул на Ленина; там его и впрямь чуть было не занесло чёрт знает куда, но опытный гонщик справился с управлением, вырулив на Пионеров. Этого, впрочем, провожающие уже не видели.
— Как-то он доедет? — вздохнул Юра.
— Нормально доедет, — пообещал Коля. — Я знаю.
— Ещё один всеведущий? — поинтересовался скептик-моторист.
— Нет. Просто радио надо слушать. Брат твой нашёлся ещё вчера, и тогда же стартовал на очередном этапе велогонки. Так что не боись — доедет.
— Погоди! Это что же получается: эти два дня Гришка тут со мной был и там во Франции?
— Ну дык, — вызывающе деревенски ответил Ключник. В глазах его прыгали довольные чёртики. — Я потому и согласился велосипед переделывать, что знал — сегодня получится.
— Но ведь так не бывает, чтобы разом в паре мест.
— Ещё как бывает, называется — петля времени. Случается, время петлёй Мёбиуса закручивается. Думаешь, я зря на ось ваше гнутое колесо ставил? Конечно, получается парадокс. Слыхал такое слово? Это, когда человек такой дока, что разом в паре мест может находиться.
— Фиг с ним, — сказал Юра. — Пускай парадокс, лишь бы доехал нормально. Сколько мы вам должны?
— Ой, — вздохнул Коля. — Если на деньги считать, то у вас таких нет. Так что, наливай стакан — и будем в расчёте.
— Стакан чего? — не понял Юра.
— Не иначе — молока, — с презрением ответил Ключник.
— Я сейчас! — крикнул Юра и убежал. Вернулся он через минуту, с полуторалитровой лимонадной бутылкой, полной молока.
— Рынок уже закрывался, — радостно сообщил он, — но я там Нину Берёзкину встретил, из Горки, так у неё как раз полтора литра оставалось. Вот! У Берёзкиных знаешь какое молоко? Почти как у мамы!
— Я так и знал, — обречённо произнёс Коля. — Нормальные люди ко мне не ходят… Ну куда я дену молоко?.. Не пить же его в самом деле?
Он подошёл к ларьку, принялся опускать железную штору. В каждом движении мастера сквозила покорность недоброй судьбе.
— Постой, жаланненькой! — раздался голос.
Мужчины оглянулись. К ларьку изо всех сил спешила бабка, очень похожая на самую первую заказчицу этого дня.
— Ох, едва поспела! Сделай божескую милость — ключ у меня потерялся, новый нужон.
— Какой ещё ключ?! — на вдохе вопросил Николай.
— От хлева. Телёнок там запертый, с утра голодный. Ревмя ревит, бедной, а я и поберечь его не могу. Вся обыскалась — нет ключа.
— И запасного у тебя нет? — для порядка задал Коля бессмысленный вопрос.
— Нету.
— И замок не принесла, на двери висит?
— Где ж ему ещё висеть? На двери.
