— Я не о том. Гоц дурак, а что с дурака взять? Я про самку. Думаешь, я не понял, что ты старый череп вываривал? Кость разбухла, но ведь экспертиза такие вещи определяет на раз. Так что, сейчас тебе просто повезло, но ведь Гоц прав, доиграешься ты с такими делами.
— Не убивал я самки, это Гоц её угробил, а я подобрал. У меня это дело на плёнку заснято, если хочешь, потом покажу. Будь иначе — как думаешь, позволил бы мне Гоц тушу забрать и стал бы подписывать все эти бумаги? Да он бы удавился раньше. Конечно, я пожадничал, надо было всё по закону делать. Бегал бы сейчас Гоц по начальству, писал бы объяснительные, а я бы и горя не знал. Я это потом понял, когда мы расставались, уж больно глазёнки у него посверкивать начали, сразу видать — пакость задумал.
— Понятно… — Никифоров поднял сетчатый колпак, бесполезно накрыл им тарелку. — А это ты решил мою байку проверить?
— Ага! — улыбнулся Сагит. — У меня по этому поводу кое-какие мыслишки появились. Мы тут все, хочешь — не хочешь, малость энтомологи. Один Гоц… эколог.
Посевную страду Сагит избыл в одиночестве, жена всё ещё отдыхала на курорте, а у сыновей, которые учились на старой Земле, была сессия.
Хотя, это только говорится — страда, а пашут машины, радиоуправляемые трактора системы Немцова. Оператору только и есть заботы следить, не сбоит ли где автоматика. И, конечно, метаться от одного излучателя к другому, поскольку сейчас башенки работают в запредельном режиме, чтобы не просто отпугивать вредителей, но убивать куколки и кладки яиц, оставшиеся с прошлого года. Вообще-то не полагается так поступать, но иначе урожая не соберёшь. Да и вообще, мелкий сельскохозяйственный вредитель — не то существо, которое требует охраны. Их и без того слишком много, так что инспектор по охране природы смотрит на такие вещи сквозь пальцы.
Кстати, с самим инспектором за последние две недели Сагит сталкивался всего однажды. Прилетел на базу получать купленный по случаю цех биосинтеза и был перехвачен мстительным Аниэлем Гоцем.
— Вы в курсе, — заявил инспектор, старательно не называя врага по имени, — что приобрели запрещённое технологическое оборудование?
— Нет, — искренне ответил Сагит. — А что, оно окружающую среду загрязняет?
— Не в том дело. Вот поинтересуйтесь! — Аниэль протянул толстенный "Перечень пищевых добавок, запрещённых к применению в животноводстве".
Сагит добросовестно перелистал заложенные страницы.
— Ничего не понимаю, — сказал он. — Тут написано что-то о телятах, бройлерах, ганимедских щуярах — и ни слова о запрещённом оборудовании. Я же не собираюсь щуяров разводить, они у нас не приживутся.
— А зачем вам тогда участок по производству жидких белковых кормов, уже десять лет как запрещённых, понимаете, запрещённых в производстве мясопродуктов!
— Знаю я, что такие прикормки запрещены, — миролюбиво сказал Сагит. — А кто бы иначе продал мне этот цех по цене металлолома? Так ведь я и не собираюсь пищевыми добавками торговать, я хочу копытней разводить. Выкармливать буду через форсунку. А что добавки запрещены, так копытень и без того несъедобен.
— Зачем вам это? Шерсти с копытня начесать можно — кот наплакал, а больше его — куда?
— На экспорт, — ни секунды не замешкавшись ответил Сагит. — Беговой копытень, подороже любого иноходца будет. Особенно если в моду войдёт. Скачки организую, тотализатор…
— А чем их кормить на других планетах? Пакость вашу белковую санитарный контроль не пропустит, будьте уверены! К тому же, чтобы зверь в форме был, ему настоящие насекомые нужны, с хитиновыми оболочками, иначе отжимной желудочек работать не будет. Заболеют ваши копытни и передохнут!
— Комаров буду вывозить сушёных, а кормить при помощи вентилятора. Знаешь сколько на Земле стоит килограмм сушёных комаров? О-го-го!
Аниэль Гоц ушёл в полной уверенности, что Сагит повредился разумом.
Оборудование Сагит успел получить, а вот заняться им времени не было. Хотя ни по каким башенкам землепашец не мотался, энергию не распределял и вообще, словно забыл о существовании лучевой защиты. Башенки работали вполсилы, не убивая насекомых, а лишь отгоняя их и задерживая до поры развитие кладок и куколок, которыми была напичкана земля. Ведь по осени Сагит не проводил ни пахоты, ни вообще какой-либо обработки земли, дозволив вредителям беспрепятственно плодиться.
С неба беспрестанно сыпал мелкий тёплый дождик, под которым в неудержимый рост пускалась всякая травинка. Такова земландская весна, которая скоро сменится жарким и солнечным летом с грозами и зарницами в полнеба.
С курорта вернулась Марина, досрочно сдавши сессию, прикатили двое сыновей. Средний — Михей, прислал отчаянное письмо. Похоже парень не на шутку влюбился и не мог приехать домой даже в такую жаркую пору. Сагит поворчал для порядка и дозволил не приезжать. Марина, непревзойдённый спец по части ветчины, шинки и карбонада, спешно занялась приведением в порядок коптильни. Сыновья готовили технику и приводили в порядок оружие. Распаханные поля густо зеленели. Конечно, у Никифорова на материке всходы ещё лучше, но если учесть наплевательское отношение Сагита к посевам — следует сказать, что земландские чернозёмы недаром считаются лучшими во вселенной.
С вечера Сагит спустился в подвал, где располагалось энергетическое хозяйство фермы, и, повернув рубильник, разом обесточил все излучающие башни. Нежная зелень осталась беззащитной перед ордами вредителей.
Рассвет Сагит встретил в поле. Казалось вся пашня ожила и движется, ворочаясь и перемешиваясь небывалым водоворотом. Никакое нашествие саранчи, ни исход червеца, ни хищное кочевье муравьёв Лонгуса не могли сравниться с тем, что творилось на полях. Никем и ничем не сдерживаемое половодье насекомых захлестнуло посевы. Всё, что могло летать, рыть или ползать, покинуло привычные места обитания и алчно устремилось на сладкую земную траву. А из под земли, не тронутые ни хищниками, ни ядохимикатами лезли ещё большие орды листогрызов. Земли уже не было видно, не было видно пожранной во мгновение ока зелени, всюду сплошное кишение насекомых. Словно воплотилось в жизнь бредовое видение биолога-популяризатора, живописующего, каким станет потомство одной мухи, если дать ей возможность размножаться беспрепятственно.
Копытень на котором Сагит приехал сюда, всхрапнул и взбрыкивая задом умчал прочь. Такое количество еды уже не казалось ему едой, зверь не на шутку перепугался. Ничего, к вечеру он вернётся, усталый и обожравшийся, так что будет сплёвывать не хитин, а лишь слегка помятых капустниц, прузиков и всякую мушиную мелочь.
А потом со стороны синеющих гор, перекрывая громогласный стрёкот насекомых, донёсся певучий вопль бюфтонов. Покинув зимние кормилища в узких бесплодных теснинах, бюфтоны шли на равнину. Этих зверей не пугало никакое количество еды. Отсидев целый год на скудном пайке, они стремились отожраться на весеннем раздолье. Тупорогие самки торопились, подгоняя грациозно-неуклюжих детёнышей. По сторонам шли самцы, взгорбленные, страшные, готовые обрушить свой гнев на всякого, вставшего на пути. Хлипкие заграждения, способные остановить разве что дикого копытня, были сметены единым движением. Начался чудовищный жор. Вздёргивались головы со смачным хлюпаньем захлопывались пасти, всякий стонущий, певучий вздох уносил в необъятную утробу несчётное количество насекомых, рои, тучи, облака, бездны…
