— Еще один вопрос, — якобы спохватился генерал-барон. — Как мы опознаем преступника, которого следует передать совету?
— Смотрите, — парламентер отступил в сторону, и посреди генеральского кабинета, защищенного ото всех мыслимых и немыслимых способов воздействия, возникла фигура босоногой девушки в темном комбинезоне. Рыжие волосы были встрепаны в художественном беспорядке, а улыбающееся лицо щедро спрыснуто веснушками.
— Теперь я понимаю, почему лейтенант Кукаш не спешит возвращаться на базу, — проговорил Мирзой-бек, разглядывая изображение.
«Все-таки — люди, — эту мысль генерал, разумеется, озвучивать не стал. — Или смешанное общество людей и торпед. Такой вариант мы не просчитывали… Час от часу не легче».
— Полагаю, на сегодня все вопросы исчерпаны, — ровным тоном произнес Стас. — Позвольте мне вернуться на корабль и улететь.
— Да, конечно, — согласился Мирзой-бек, стараясь не глядеть капитану в глаза. — Полковник проводит вас. Корабль заправлен?
— Так точно! — ответил полковник Амир.
— Тогда счастливого пути.
Лишь когда парламентера увели, генерал-барон позволил себе осознать, как издевательски звучит его пожелание. Потом, на досуге, он как следует поразмыслит над этим, а сейчас — некогда. Когда рыба клюет, надо подсекать и вываживать, а не рассуждать, больно рыбе или не очень.
Пока истребитель готовился ко взлету, Мирзой-бек рассматривал на экране внутренность чужого корабля. Именно чужого, хотя он и построен на одной из земных верфей. Но два года на нем летало нечто, и корабль стал чужим. Многие узлы демонтированы, в частности, снято все вооружение… Странно, люди — а среди торпедников явно есть люди — не могут не понимать значения тяжелого оружия. Впрочем, не понимают — и ладно. Нам легче. В освободившихся помещениях оборудовано… ничего там не оборудовано! На полу и стенах не то циновки, не то губка какая-то. Если и было что еще, то вынесено перед тем, как звездолет вылетел на переговоры. Проба губки отобрана будто невзначай, и уже известно, что эта дрянь не может быть инопланетным разумом. Так что здесь информации негусто. А вот показания приборов подтверждают, что за два года люк между боевой рубкой и технологическими помещениями не открывался ни разу. Значит, и впрямь капитан Стас не видел своих хозяев и не знает, как они выглядят. Ничего, мы узнаем. Один портрет у нас есть, если, конечно, это настоящая внешность гражданки Новой Земли.
Корабль торпедников стартовал и пошел прямиком через запретную зону, красуясь на всех локаторах, на прицелах плазменных орудий, дразня их и бросая вызов. Ничего, родимые, пройдет время, и будете вы летать по струнке, предварительно испросив разрешения у имперских властей. Ведь что-то заставило вас идти на переговоры… Вот когда мы это выясним, тут и придет конец вашему гонору.
Генерал взял со стола старинный бронзовый колокольчик и позвонил. Хаким с чашечкой шербета на подносе вошел и остановился в смиренной позе.
— Садись, Хаким, — произнес командующий, — и говори.
Хаким смахнул полой халата воду, разлитую по дивану, и присел на самый краешек.
— Сколько скоростных истребителей имеется сейчас в империи? — спросил он скучным голосом.
— Действующих — девяносто восемь, — сообщил командующий секретнейшие данные. — В том числе четыре — в моем распоряжении.
— И через месяц или два будет еще четыреста, — произнес Хаким и умолк, едва ли не уснул, так что даже глаза перестали маслянисто поблескивать, словно их прикрыли невидимые веки.
— Ты желаешь спросить, не пришла ли пора проведать императорскую ставку? — поинтересовался Мирзой-бек. — Нет, не пора. Я не боюсь войны, и армия знает меня достаточно хорошо, но сейчас имперский престол далеко не самое главное. Незачем развязывать новую войну, пока не закончена старая.
— Мне казалось, что только что был заключен мир, — произнес Хаким, окончательно прикрыв глаза. — То, что торпедники оставили за собой право разбоя на дорогах, трудно назвать войной.
— Война не закончена, — повторил Мирзой-бек. — Просто теперь у противника другое имя. Его зовут Влад Кукаш.
— Какую угрозу империи может представлять один человек, даже если он умеет очень хорошо стрелять?
— То, что сегодня умеет один — завтра научится всякий. Мир не будет защищен от безумца. Я готов быть спасителем империи, но не хочу, чтобы обо мне говорили: «Это тот, во время правления которого мир рухнул». К тому же… — Мирзой-бек пристально глянул в глаза Хакиму, зная, что хотя веки опущены, но от взгляда старца ничто не укроется. — Влад Кукаш не один. Ты видел, как нам была показана его сообщница. Жаль, конечно, но ее придется отдать торпедникам.
«Как» вместо «что» — казалось бы, пустая оговорка, незначительная погрешность речи, но за ней прятался глубокий смысл. «Ты видел, КАК была показана сообщница», — и значит, точно так же новоявленный союзник может смотреть и слушать, хотя Мелоу и гранд-майор Рид со своими командами дружно гарантируют, что никаких жучков нет и в помине и никто за командующим не следит.
— Я понял, господин, — промолвил Хаким.
— Поэтому никаких шагов против ставки предпринято не будет, пока Влад Кукаш гуляет на свободе.
Мирзой-бек аккуратно пригубил шербет. Сказал, переводя разговор на незначительное:
— Сегодня у тебя получился удивительно вкусный напиток.
— Рад стараться, господин командующий, — не вставая с дивана и совершенно не по-военному ответил Хаким.
Брови Мирзой-бека приподнялись, обозначив удивление.
— Прежде ты называл меня шах-зада.
— Шах-зады больше нет, — торжественно и печально произнес Хаким. — Мальчик вырос, и теперь есть повелитель, шах-ин-шах. Сегодня повелитель пожелал называться командующим Седьмой базой, и я буду называть его командующим. Завтра, возможно, все будет иначе, ибо повелитель умеет приказывать самой судьбе.
ГЛАВА 15
Где-то совсем близко, в иной Вселенной, под лазоревым небом Новой Земли высокая сухая женщина, удивительно похожая на старуху Вайшу, помолодевшую лет на тридцать и никогда не терявшую помела, щелкнула пальцами, и размеренный голос Хакима смолк.
— Полагаю, дальше будет неинтересно. Раз они сразу не заговорили о нас, то уже и не заговорят.
— Это и подозрительно, — ответила ее товарка.
— Подозрительно, — согласилась первая, — но тем не менее ясно, что они не заговорят.
— И все же, сестра Шайба, — упорствовала вторая ведьма, — я боюсь этих существ. Один раз они изгнали нас с нашей родины. Ты не боишься, что они найдут дорогу к Новой Земле и история начнет повторяться?
— Я боюсь, что одни мы не сможем поймать отступницу. Тому союзу нужно противопоставить этот.
— Не представляю, какой между нами может быть союз.
— Никакого. Но иначе люди пойдут на контакт с отступницей. А уж она выдаст все, что знает.
