Казин с хозяйским видом прошел в конференц-зал, сыскал розетку портала, подключился и принялся обустраивать будущее жилье. В каждой комнате, в углу пол вздыбился возвышенностью постели. Возвышенность размягчела полосатым матрацем, от которого отслоилось одеяло и ком поролоновой подушки. Белье Казин сделать не сумел, да и не пытался.
Стук в двери смолк, очевидно, запертые поняли, что жилье запоздало обустраивается к проживанию, и теперь ожидали новых выперших из ниоткуда удобств.
Под удобства Казин выделил резервный объем рядом с переходной камерой, где нашлись системы регенерации и утилизации. Совмещенный санузел — такое под силу представить лишь инопланетянину и советскому человеку. С точки зрения Жаклин Шамо, подобные понятия непостижимы. Хорошо еще, что невесомости в корабле не было, иначе пришлось бы жертвовать для обустройства ватерклозета гравитационной дурылиной. Почему-то ни в фантастических романах, ни в репортажах со станции «Салют» не говорится, как справлять нужду в невесомости. А так Казин соорудил в резервных объемах клозет типа «сортир деревенский», а рядом душевую кабинку.
Даже полочку для мыла присобачил, хотя мыла, судя по всему, ни у кого, кроме Казина, не имелось, да и у него завалялся случайный обмылок, хранящий отпечаток Ганниного каблука.
Покончив с наиважнейшим, Олег обновил удобства и вновь взялся за работу.
Рядом с кроватями после нескольких неудач возникли массивные и вместительные тумбочки. Что там могли бы хранить незапасливые дипломаты, Казина не очень интересовало, а у него — полный мешок барахла, да и в законсервированной муровине тоже запасено, и хотя бы часть следует разложить.
Кроме комодообразных тумбочек, Олег поставил в каждом помещении по столу и по табуретке. Столы получились огромные, директорские, лишь у самого Казина за недостатком места поместился скромный обеденный столик. В центральном зале новоявленный демиург также сотворил стол, достойный короля Артура: круглый и очень большой. В комплект к столу также полагалось семь табуретов. Теперь всякий обитатель галактического ковчега мог, если хотел, обедать в собственной каюте, а мог — в общей столовой. Вот только Казин серьезно подозревал, что в карманах дипломатических одеяний нет никаких запасов: ни на месяц, ни на год, ни на единый самый неофициальный завтрак. У Казина имелось кой-что, успел затариться в заезжей автолавке, но немного, поскольку своих денег не оставалось, а Степан Минеич ссудил старого знакомого такой суммой, что вспоминать о ней просто неловко. Потому и не хотелось делиться скудными запасами.
Напоследок Казин создал в навигационной розетку портала, чтобы при желании управлять кораблем не вставая с койки.
В обустроенных комнатах царила тишина, очевидно, путешественники осваивались с обстановкой и ожидали новинок. Казин связался с навигационными системами и узнал, что курс у них правильный, а скорость охрененная. Затем оставалось лишь разблокировать двери и освободить пленников, истосковавшихся по живому общению.
На этот раз никто не пытался выяснять, кто Виноват, все дружно списали происшедшее на нечеловеческую заботу хозяев.
— Будем надеяться, — пробормотал Альфонс Дуэтто, — что они не только столы поставят, но не забудут и про угощение, раз уж свое нам захватить не позволили.
— Кто ж не позволил? — возразил Казин. — Могли бы нести хоть центнер всякой жратвы.
Господин Дуэтто изумленно глянул на крановщика, вдруг заговорившего по-итальянски, но возражать не стал, лишь посетовал (по-английски, чтобы и прочим понятно было):
— Еду должны были загрузить потом. В эту мышеловку даже ни один секретарь не успел войти, не то что повара.
— Сказано же было: шесть человек, — проворчал Казин на этот раз по-английски, — вот и надо было в это число и секретарей включать, и поваров, и хоть кого угодно. Захотели включить себя самих, ну и сидите голодные.
Казин тут же пожалел, что не вовремя напомнил о еде, которая если и может быть, то только у него в мешке, но дипломаты еще не успели проголодаться, а поскольку голодать им в жизни не приходилось, то они, за немногим исключением, обратили внимание не на смысл слов, а на то, как они были сказаны.
— Скажите, месье Казин, где вы изучали иностранные языки? — спросила Жаклин Шамо на родном прованском диалекте, который и в Париже не всякий поймет.
— В школе учил, — ответил не чующий подвоха Казин. — По немецкому — честный тройбан.
— Я же говорю, он замаскированный агент КГБ, — оседлал любимого конька профессор Липтон.
— То есть вы полагаете, что мы с вами разговариваем по-немецки? — Жаклин Шамо, не отвлекаясь, била в десятку.
— Как это — по-немецки? Мы на русском языке говорим.
— Инопланетяне, когда вы с ними договаривались, тоже на русском языке говорили?
— А то как же! Я по-ихнему не чирикаю.
— Скажите, месье Казин, эта способность у вас была всегда? Приходилось ли вам встречать людей, чей язык был вам непонятен? Какой-нибудь чрезвычайно экзотический язык…
— Откуда в деревне экзотические языки? — вступился за подопечного Петер Ивановитш. — Там всего два языка — блатной да матерный.
— А как же, приходилось, — не слушая генерала, разливался деревенский полиглот. — Цыгане, интуристы и лица кавказской национальности, они нарочно говорят, чтобы их не понять было. Но мне их понимать без надобности, я с этим народом дел не имею.
— Ясно… — протянула Жаклин Шамо.
— Ясно, что ничего не ясно, — возразил Пресняк.
Наступило молчание, интеллектуалы переваривали полученную информацию. А Казин, вооруженный лингвоаппаратом, вдруг понял, что баронская фамилия на самом деле звучит не очень-то благозвучно, красивое слово «шамо» по-русски означает «верблюд». Видать, были среди аристократических предков такие, что прославились надменной горбоносой внешностью и готовностью презрительно плюнуть. И сама баронесса неуловимо соответствовала фамилии, напоминая породистого и гордого зверя.
«Верблюдица», — уверенно решил Казин.
— Не исключено, — высказала предположение верблюдица, — что экстратеррестральная комплиментарность господина Казина обусловлена как раз его удивительными лингвистическими способностями…
— Либо наоборот, — добавил Домашен, — лингвистические способности есть следствие комплиментарного отношения инопланетян. В конце концов, мы так и не выяснили, обладал ли объект паранормальными способностями до вступления в контакт с чужими.
«Я те покажу — объект, америкашка недоделаяная!» — подумал Казин, но дипломатично не произнес ни слова.
Петр Иванович тоже ничего не сказал, но в его взгляде явно читалось сожаление:
«Такой интересный объект, его бы заранее изучить, выяснить, что к чему…
Проморгали, явно проморгали! Наша недоработка».
— Предлагаю утвердить господина Казина переводчиком при дипломатической миссии, — подал голос Сема Пресняк.
