Остальным членам делегации была оставлена подробная инструкция, где по пунктам расписано, как пользоваться пищеблоком. Между делом сообщалось также, что Земля спасена и утилизация не просто откладывается, а отменяется навеки. В заключение Казин призывал дипломатов мужаться и обещал при случае вернуться за ними и вернуть домой. Хотя с этим делом Казин твердо решил не спешить. Уж очень не хотелось вывозить в родное Подсосонье неведомо как объявившуюся на станции Ганну.
Галлюцинаторную фигулину Казин забрал с собой, рассудив, что если ее оставить на столе, то земная миссия попросту вымрет от истощения, поскольку будет питаться фантазиями, а баланды синтезировать не станет. Да и жалко оставлять на произвол судьбы дорогую вещь. Конечно, насмотревшись на коллег, Казин и под страхом конфискации не стал бы фигулину включать, но и бросить не мог. Нужно — не нужно, а деньги плочены.
Вещулину, халявину, фиговину и прочую оргтехнику Жаклин Шамо безо всяких напоминаний вернула хозяину. Казину даже неловко стало. Есть все-таки на свете честные люди!
Вылет был назначен на раннее утро, чтобы избежать объяснений с брошенными членами делегации, а пуще того с брошенной женой.
Еще затемно Казин выволок наружу звездопрыг, установил возле самого дипломатического модуля и накачал. Компрессор урчал довольно, галактоптер наливался силой и мощью, дряблые его бока лоснились и звенели под хозяйской ладонью. На всякий случай все эти операции Олег проделывал подальше от близорукого взгляда Жаклин Шамо. Конечно, другой такой бабы на свете вряд ли сыщется, но и закидонов у ней немало, всякие там представления о всеобщем благе… ну, прям как при социализме. А еще баронесса! Хотя слово сдержала, вернув все хозяйство… И все-таки лучше всего — вывести и показать: вот, мол, корабль у порога стоит… а откуда он тут поставился, Верблюдице знать не следует.
Так и вышло. Жаклин, впервые очутившись под открытым иноземным небом, ничуть не удивилась, что галактоход стоит прямо на тротуаре. Может, у них такое в порядке вещей, вроде как у нас — такси. Олег разблокировал входной клапан, сказал: «Прошу!» — и даже руку подал даме, чего прежде за ним не наблюдалось.
В рубке уютно разбухали реинкарнаторы, антигравы создавали чувство легкости, приборы перемигивались, заставляя вспоминать новогоднюю елку и ожидание грядущих радостей.
Казин задал галактоптеру курс, произнеся в скрытый микрофон кодовую фразу:
— До дому, до хаты!
Взревели дюзы. Галактический центр, где довелось так много пережить, провалился вниз, стремительно уменьшаясь, и вскоре вовсе скрылся из глаз.
Прощай, столица Метагалактики, век бы тебя не видать! До свидания, координационные центры, напиханные словно сельди в банку, будьте здоровы, развлекательные кварталы, диснейленды и гайд-парки! Адью, административные корпуса, полные адъютантов и администраторов, бай-бай, бары, набитые баранами и барбарианами! Хорошо у вас, а дома лучше!
Стремительная машина буравила пространство, Казин сидел к кресле пилота, проницая взглядом космическую ночь. Жаклин Шамо пристроилась рядом, Олег ощущал плечом ее теплое прикосновение. Как все-таки замечательно, что в кабине галактоптера нет лишнего места!
— Жаклин! — тихо позвал Казин.
— Да… — она повернула к нему ждущее лицо. И в этот момент последовал внезапный удар, вспышка, страшный скрежет космической катастрофы — и темнота.
Глава 8
СТРОФА ДЛЯ КОТА
Галактоптер лежал посреди черной равнины. Неудержимая икота сотрясала его металлизированные бока.
Говорят, что и кота Может мучить икота. Как увидит кот остров, Жди ужасных катастроф…
Нескладно, да? Ударение хромает. После такого удара не только ударение, но и все остальное захромать может.
— Жаклин, ты жива?! — закричал Казин.
— Жива, — ответила женщина. — А что случилось?
— Галактолет врезался в планету, — механическим голосом сказал автопилот.
— А ты куда смотрел? — гневно вопросил Казин.
— Я смотрел вперед, — пояснил впередсмотрящий, — но планеты не было видно.
У нее нет солнца, и в темноте я не смог ее разглядеть.
— Чудеса!.. — протянул Казин. — Ну-ка, пойдем поглядим, чего там не видно.
Глава 9
ЛУЧ СВЕТА В ТЕМНОМ ЦАРСТВЕ
Выйдя наружу, Казин включил карманный фонарик. Узкий луч света прорезал темное царство.
— Довольно благоустроенная планета! — удивилась Жаклин Шамо. — Жаль, что видно плохо.
— Темно как… — начал было Казин, но подавился метафорой, готовой сорваться с языка. Хочешь иметь дело с баронессой, учись говорить культурно.
А местность и впрямь была цивилизованной. Астроход рухнул посреди обширной городской площади, напротив старинной дворцовой постройки, откуда уже спешили аборигены, внешне напоминающие носатые грибы.
— Доброй ночи! — приветствовал путешественников курносый мухомор. — Надеюсь, вы не очень расшиблись?
— Я тоже на это надеюсь, — съязвил Казин. — Что ж вы в темноте кружите?
Хоть бы габаритные огни включили.
— Мы слишком недавно потеряли светило и еще не успели принять никаких мер… — мухомор вгляделся к лицо собеседника и в страшном волнении закричал:
— Великий мицелий! Ведь вы гражданин Казин, мудрый крановщик с планеты Подсосонье — самый знаменитый и богатый сапиенс в обозримой Вселенной!
— Был богатый, — с горечью произнес Казин.
— Ведь это вы, играя, выиграли наше солнышко! — не слушая, тараторил мухомор. — Добрый гражданин, не дайте погибнуть единственной во Вселенной расе разумных оомицетов!
— Эк вас угораздило! — смущенно крякнул крановщик. — Да как же это ваше солнце в игорном доме очутилось?
— Тяжкие долги, непомерные налоги, — горестно заныл оомицет. — Пришлось заложить. Разумеется, мы хотели его выкупить после продажи гифов, но падение цен на экспортном рынке сделало невозможным своевременное погашение долга и даже выплату ссудных процентов…
— Все ясно, — мрачно сказал Казин. — Сами профукали солнце, а теперь виноватых ищете?
— Мы виноваты, мы! — с готовностью подхватил мухоморщик. — Но ведь вам ничего не стоит, в порядке благотворительности, век будем молиться за вас всемирному мицелию!
— Нет у меня вашего солнца, — сказал Казин. — Спустил давно.
— И как же нам теперь быть? Неужто всем народом — в маринад?
— Вот и нас также хотели утилизировать, — тихо произнесла за спиной Жаклин Шамо.
— Домой бы слетать… — в тоске промямлил благодетель.
— Справедливость нужно восстанавливать по горячим слезам, — наставительно произнесла Жаклин. Русский у баронессы покуда хромал, и гуманный гуманитар не заметила, что ненароком создала афоризм.
