– И, скажем, что вы предложили тому господину, что вышел от вас пять минут назад?
– Подробности сделок мы не разглашаем, – сухо сказал чиновник, – но в данном конкретном случае могу ответить, что сделка не состоялась.
– Дорого запросил?
– Ничуть. От сделки отказались мы.
– Понятно… – Егор от души веселился, подыгрывая собеседнику. – Для чего платить, если душа этого красавца всё равно рано или поздно достанется вам.
– Это не вполне так, – осторожно поправил полпред преисподней. – Просто то, что этот господин собирался предложить нам, душой назвать никак нельзя. Сделка, сами понимаете, должна быть обоюдочестной.
– Замечательно! – признал Егор.
– Да вы садитесь, – хозяин приподнялся и указал Егору на кресло для посетителей. – Вот вашу душу мы приобрели бы с удовольствием. С первого взгляда видно, что это как раз то, что нам нужно.
– К сожалению, вынужден вас огорчить, – проговорил Егор, усаживаясь. – Я не верю ни в бога, ни в дьявола, ни в бессмертие души, но продавать даже несуществующую душу совершенно не собираюсь. Поймите меня правильно, это не из-за суеверной оглядки, а просто есть игры, в которые играть нехорошо.
– Да-да, я понимаю, – покивал демон.
– К тому же, – Егор был беспощаден, – у меня есть некоторые сомнения в вашей принадлежности к инфернальным силам. Вся эта миленькая конторка мало напоминает преддверие ада, а вы не слишком похожи на Мефистофеля. Или вы, простите, нанятый сотрудник?
– Ни в коем случае! – заверил скупщик душ. – А вас что, смутил мой внешний вид? Хотелось бы видеть рога и копыта?
– А как же! Вторичные половые признаки, так сказать.
– А зачем они? Людей пугать? Нас и без того недолюбливают, а если мы будем принимать внешний вид, который нам приписывают агитки идеологических противников, то и вовсе ничего не добьёмся.
– Резонно… – с каждой минутой разговор всё больше веселил Егора. – Однако скажите, зачем вам чего-то добиваться? Нынешний успех всего лишь добавит вам работы после Страшного суда. Или вы эти – трудоголики пыточного фронта?
Дьявол вежливо поулыбался и отрицательно покачал головой.
– Вы забываете, что прежде Страшного суда должен состояться Армагеддон. Последняя битва сил, так сказать, зла с силами, так сказать, добра.
– Ну, уж если так сказать, – подхватил Егор, – то результат этой битвы предрешён ещё до сотворения мира. Понимаете, у меня всегда вызывало недоумение желание бороться против бесконечности. Ведь бог, в которого вы, как я понимаю, верите, всемогущ, вездесущ и заодно всеведущ, хотя два последних качества вторичны и вытекают из первого. И как же вы собираетесь бороться против всемогущества? Ведь это разновидность бесконечности, она попросту не заметит ваших усилий!
Хозяин кабинета не успел ответить, снаружи раздался глухой удар, затенённое стекло красиво расчертилось сеткой трещин. Парень, метнувший в окно каменюку, поспешно удирал, за ним никто не гнался. Проповедники стояли со скорбными лицами, полупрозрачное стекло накладывало на них траурные тени. Видно было, что они не одобряют хулиганский поступок, но в то же время полностью солидарны с ним.
– Видите, – совершенно спокойно сказал чёрт. – А ведь шпана по сравнению с нами – сущий ноль, однако не заметить их трудно. Кстати, этому парню, что швырнул камень, выражаясь его сленгом, совершенно равнофиолетово, есть бог или его нет. Ему хочется бить стёкла, а здесь это можно делать относительно безопасно. Вернее, ему кажется, что это безопасно, потому что мы не обращаемся в милицию.
– У вас свои методы?
– Да, у нас свои методы. Только не подумайте, мы не будем подсылать к нему вурдалаков и ламий, тем более что подобных существ на свете нет. Но зато… нам часто приходится заниматься исцелениями: церебральный паралич, гидроцефалия, онкология, куча других заболеваний. Матери охотно идут на контакт с нами в обмен на здоровье детей. Мы в свою очередь также стараемся работать в этом направлении. Материнская душа – великая вещь, а ради здоровья ребёнка мать готова на всё.
– Заключаете договор, а потом обманываете?
– Враки… – устало вздохнул нечистый. – Вражеская агитация. Договор вступает в силу, только если ребёнок полностью выздоровел. Работаем с гарантией. Поймите, мы заключаем договор не на покупку, а на сотрудничество. А какой получится сотрудник из обманутого человека?
– Логично. Но вы не кончили рассказывать про свои методы.
– Тут всё просто. Дело в том, что мы, будучи существами нематериальными, сталкиваемся с целым рядом трудностей… даже не знаю, как бы вам объяснить на пальцах…
– Я читал «Молот ведьм», – подсказал Егор. – Дьявол ничего не может творить, но может передвигать.
– Во-во! Мы не можем уничтожить болезнь, но способны перевести её на кого-то другого. Обычно мы стараемся выбирать умирающих людей… вас никогда не удивлял анамнез умерших? У иных покойников до полутора десятков неизлечимых болезней. Это наша работа. Если он всё равно умирает, так пусть унесёт с собой и чужие хвори. Но этот молодой человек скоро дождётся, что мы сбросим ему чью-нибудь олигофрению. Глупее, чем есть, он всё равно не станет, зато будет смирным.
– Гениально! – Егор улыбнулся самой голливудской из улыбок. – Это действительно здорово придумано. Но меня больше всего поражает анекдотичность ситуации. Мы так серьёзно обсуждаем тонкости вашего бизнеса, отлично зная, что это мистификация с самого начала и до конца. Вы знаете, потому что занимаетесь этим делом, я – поскольку не верю в бога. Ну скажите, чего ради нам притворяться друг перед другом? Даже авгуры, и те улыбались при встрече, забыл, кто там писал про улыбку авгура…
– Цицерон, – подсказал учёный дьявол.
– Я вижу, вы изучали философию.
– Я просто долго живу на свете, – хозяин кабинета приподнялся было, но тут же опустился обратно в кресло и с прежней улыбкой проговорил: – Любезность за любезность. Я тоже коллекционирую странные вещи. Скажите, а почему вы не верите в бога? Тысячи лет люди кому-нибудь поклонялись, перекладывая собственные дела на божественные плечи, и вдруг этот атеизм, откуда он у вас?
– Вам перечислять все причины или только главные? Если главные, то я попросту не желаю быть ничьим рабом, а божьим – сугубо.
– Фу, как неинтересно… – интеллигентная физиономия беса огорчённо вытянулась. – Я ожидал чёрт знает чего, а услышал про обычное эмоциональное неприятие божества.
– Если чёрт и без того знает, так зачем спрашивает? – не удержался Егор, а затем добавил уже серьёзно: – В вопросах веры в первую очередь действуют эмоции, а философские и прочие подкладки рождаются потом и выполняют вторичные функции… примерно те же, что ваши отсутствующие рога и копыта.
– А можно я поинтересуюсь этими копытами? – вкрадчиво спросил чёрт, пододвигая к гостю портсигар и радужную ситаловую пепельницу.
