— Как?
— Отнеси назад в пещеру, к тому месту, где Кит упал, и выброси в воду, куда ему следовало отправиться сегодня днем. Когда ты это сделаешь и миру больше не будет угрожать опасность, возвращайся ко мне, и я использую все свое влияние и добьюсь перевода Кита в Адденбрукс, где работают лучшие в мире специалисты по коматозным состояниям, а потом отвезу тебя в Кембридж, и ты будешь рядом с ним. Я переговорю с влиятельными людьми в институте Макса Планка, чтобы тебя туда приняли. Впрочем, тебя и без меня туда возьмут. Ты сможешь вести нормальную жизнь до тех пор, пока к тебе не вернется Кит, когда бы это ни было.
Его тон подсказал ей, что этого может никогда не произойти, в то время как слова скрывали правду.
— Я не могу…
Он схватил ее за руку.
— Стелла, ты специалист по пещерам. Ты можешь сделать все, что посчитаешь нужным. А Кит будет здесь, когда ты вернешься. Если тебе будет так спокойнее, я могу за ним присмотреть или поеду с тобой.
— Дело не в этом. Я не могу сегодня вернуться в ту пещеру. Не смогу, и все, Тони. Сомневаюсь, что я вообще когда-нибудь сумею заставить себя войти в пещеру.
Ему хватило ума с ней не спорить.
— А есть еще какое-нибудь место… менее пугающее?
— Может быть, Гейпинг-Гилл. Это первая пещера с водой, в которую я спустилась, а нынешний год первый за десять лет, когда я туда не возвращалась. Она самая глубокая в Англии, и вход находится достаточно близко, но я не хочу идти туда в темноте.
— Тогда я отвезу тебя завтра утром, а потом займемся нашим возвращением в Кембридж.
— А разве вам не нужно на конференцию?
— Я должен председательствовать, но они справятся и без меня. Есть вещи поважнее, чем слушать, как сотня профессионалов с самым серьезным видом обсуждает правительство, которое целенаправленно отнимает у нас наши гражданские свободы. Если ты собираешься остаться здесь на ночь, нужно организовать тебе кровать. Или ты предпочтешь вернуться в отель?
— Думаю, я не должна оставлять…
Буклесс увидел сомнение в ее глазах и улыбнулся. Взяв ее за локоть, он помог ей встать.
— Вычеркни из своего словаря слово «должна», — мягко проговорил он. — Кит не придет в себя в ближайшие двенадцать часов. Доктора в этом совершенно уверены. Ты ничем не навредишь ему, если уйдешь, а если хорошенько выспишься, утром тебе будет легче принимать решения. Ты позволишь мне отвезти тебя в отель?
Время для споров и возражений было неподходящим. Стелла наклонилась, поцеловала холодную, будто сделанную из пластмассы щеку Кита и позволила Тони Буклессу отвезти ее в отель. Ей дали другой номер, потому что он переговорил с менеджером, и они перенесли их вещи из номера, который Стелла занимала с Китом, в угловую комнату на нижнем этаже. Она была меньше, но из нее открывался великолепный вид на горы, если бы Стелла смогла заставить себя снова посмотреть на них и почувствовать себя там как дома.
— Увидимся завтра. Не забудь, что я сказал.
Он сжал ее руку, тихонько, успокаивающе. Стелла открыла дверь в спальню, пустую впервые за несколько месяцев. Спрятанный в рюкзаке камень, окутанный волнами голубого сияния, пел свою грустную песню.
ГЛАВА 6
Севилья
Конец августа 1556 года
— Сеньор Оуэн, мой корабль готов выйти в море с утренним приливом. Он доставит меня в Новую Испанию, где я разбогатею. На пути туда он войдет в состав небольшого конвоя, включающего два боевых корабля, которые будут защищать нас от пиратов, поэтому нам не понадобится вооруженная охрана. Вы хотите, чтобы я взял вас с собой, но того же желает половина Севильи. Однако я отказал многим, невзирая на их происхождение, если они не могли доказать мне, что будут полезны. Должен сказать, что до сих пор никто в этом не преуспел. Если ни один из благородных сыновей Испании мне не подошел, можете ли вы назвать хотя бы одну причину, почему я должен отдать вам предпочтение перед ними.
— Я могу назвать вам целых три причины, а вы выбирайте ту, которая вам больше понравится, — ровным голосом ответил Оуэн.
Стояла страшная жара, а в его стакане с вином плавали две зеленые мухи. По его мнению, Фернандес Гарсиа де Агилар был разряженным хлыщом, он обожал дорогие камзолы, указывавшие на его чрезвычайно высокое мнение о себе, и золотые украшения в мочке левого уха.
Ветер и прилив, а также легкое побуждение голубого живого камня привели Оуэна сюда, за стол с этим человеком, и он предполагал, что у него имеются все основания ожидать теплого приема. Он устал от пустой болтовни еще прежде, чем разговор начался, и только английские манеры вынуждали его остаться на месте.
Навес из полосатого шелка защищал их от яркого солнца, справа его лучи отражались от серебряной поверхности реки, которая упрямо несла свои воды в море.
За спиной Оуэна высились белые стены мавританской крепости; изогнутые, словно ятаган, очертания ее вырисовывались на фоне ослепительно голубого неба. Кто-то совсем недавно вырезал распятие в камне, и его линии были четкими и резкими; Севилья всего два века назад вернулась в лоно христианской церкви и еще похвалялась своими сражениями.
Фернандес де Агилар, вне всякого сомнения, гордился историей своего города, его войнами, прошлым, настоящим и будущим. А еще он, возможно, не меньше гордился собой, своей семьей и своим кораблем, хотя Оуэну казалось, что главным образом — только собой.
Испанец провел пальцем по идеальной линии своих губ и сказал:
— Три причины, сеньор?
— Во-первых… — Оуэн намочил в вине палец и провел линию на видавшей виды дубовой поверхности стола. — Я достаточно хороший врач, что доказывает рекомендательное письмо Мишеля де Нострадамуса, врача королевы Франции. Я готов бесплатно лечить больных на вашем корабле во время всего нашего путешествия.
— Нашего путешествия?
У испанца была безупречная, оливкового цвета кожа, как и у всех представителей его народа, и черные как смоль волосы, ниспадавшие крупными локонами на плечи. И лишь глаза отличались от глаз его земляков: большие, серо-голубые и вызывавшие вопросы касательно его происхождения. Сейчас их наполнило оскорбленное чувство собственного достоинства.
— Вы слишком самонадеянны, — объявил Фернандес де Агилар. — И заносчивы. Говорят, что королева Франции потеряла обоих своих детей в течение нескольких месяцев после их рождения. Несмотря на то что подданные его наихристианнейшего величества короля Испании могут лишь радоваться, что французский козел Анри не произвел на свет живых козлят, их смерть не с лучшей стороны характеризует врача его жены. Я очень высоко ценю свою команду. И не хочу, чтобы человек вроде вас занимался ими, если они заболеют, да и в любом случае наш корабль гораздо больше нуждается в хирурге, а вы мне сами сказали, что не являетесь таковым специалистом, разве что в крайнем случае, когда возникнет нужда в ампутации, хотя и в этой области вы всего лишь ученик. Вам не удалось произвести на меня достойное впечатление. Вторая причина?
