Он был спокоен, как мы и хотели.
– Я знаю правила, – сказал Дик. – Меня уже раньше допрашивали.
– Итак, мистер Хикок…
– Дик.
– Итак, Дик, мы хотим поговорить с тобой о том, чем ты занимался после условного освобождения. По нашим сведениям, ты провернул по крайней мере два крупных мошенничества с чеками в окрестностях Канзас-Сити.
– Угу. Пришлось поработать.
– Не мог бы ты составить нам список?
Заключенный, явно гордясь своим природным даром – блестящей памятью, – перечислил названия и адреса двадцати магазинов, кафе и гаражей Канзас-Сити, а также все «приобретения», сделанные в каждом из них, и сумму, на которую был выписан чек.
– Мне интересно, Дик, почему эти люди брали у тебя чеки? В чем секрет?
– Секрет один: люди тупы.
Рой Черч сказал:
– Отлично, Дик. Очень смешно. Но давай на короткое время забудем о чеках.
Хотя голос у Черча жесткий, как свиная щетина, а руки такие мощные, что он может пробить кулаком каменную стену (на самом деле это его излюбленный трюк), люди почему-то принимают его за любезного маленького человечка, лысого и розовощекого «доброго дядюшку».
– Дик, – попросил он, – не расскажешь ли ты нам о своей семье?
Заключенный с охотой ударился в воспоминания. Однажды, когда ему было девять или десять лет, его отец заболел – «у него началась кроличья лихорадка», – и болезнь его продолжалась несколько месяцев, в течение которых семья жила только за счет помощи церкви и милосердия соседей, – «если бы не они, мы бы умерли с голоду». За исключением этого эпизода, детство Дика протекало нормально. «У нас никогда не было много денег, но мы и не нищенствовали, – говорил он. – У нас всегда была чистая одежда и еда на столе. Папаша у меня строгий и заставлял меня работать по дому. Без этого он себе жизни не представлял. Но мы с ним нормально ладили – никаких серьезных разногласий. Мои родители никогда не ссорились. Не помню ни одного случая, чтобы они поругались. Матушка у меня просто чудесная. И отец тоже славный малый. Я бы сказал, что они сделали для меня все что могли». Школа? Ну, Дик считал, что мог бы учиться лучше, если бы больше времени уделял книгам и не «разбазаривал» его на спорт. «Бейсбол. Футбол. Я играл во всех командах. После школы я мог поступить в колледж на футбольную стипендию. Я хотел стать инженером, но даже если бы была стипендия, все равно на учебу нужно много денег. Не знаю, мне показалось, что проще устроиться на работу».
До того как ему исполнился двадцать один год, Хикок успел поработать и носильщиком, и водителем «скорой помощи», и в мастерской по покраске автомобилей, и механиком в гараже; кроме того, он уже был женат на шестнадцатилетней девушке.
– Кэрол. Ее папаша был священником. Меня на дух не переносил. Говорил, что я полное ничтожество. Вечно мне палки в колеса вставлял. Но я был без ума от Кэрол. Она настоящая принцесса. Только, понимаете, у нас было двое детей. Мальчики. А мы были слишком молоды, чтобы растить двоих детей. Может быть, если бы мы не залезли в долги, если бы я мог зарабатывать больше… Я пытался.
Он пытался играть на деньги, начал подделывать чеки и экспериментировал с другими видами мошенничества и воровства. В 1958-м он был осужден за кражу со взломом, и суд округа Джонсон приговорил его к пяти годам заключения. Но к тому времени Кэрол уже от него ушла, и он нашел себе другую шестнадцатилетнюю невесту.
– Злая, как сто чертей. И вся ее семейка была не лучше. Пока я сидел, она со мной развелась. Но я не жалуюсь. Прошлым августом, выйдя на волю, я решил, что еще не поздно начать новую жизнь. Нашел работу в Олате, поселился у родителей и ночевал только дома. Был паинькой, одним словом.
– До двадцатого ноября, – сказал Най, но Хикок, казалось, его не понял. – В этот день ты перестал быть паинькой и начал раздавать «паленые» чеки. Почему?
Хикок вздохнул:
– Об этом можно написать целую книгу. – Потом, дымя сигаретой, которую ему дал Най, а зажег галантный Черч, он продолжал: – Перри – мой приятель Перри Смит – освободился весной. Позже, когда я вышел, он прислал мне письмо. Со штампом штата Айдахо. В письме он напоминал мне о деле, которое мы обговорили еще в тюрьме. Насчет Мексики. Мы собирались поехать в Акапулько – есть там такой городишко, – купить лодку и возить на ней туристов на рыбалку в открытое море.
Най его перебил:
– По поводу лодки. На какие деньги вы собирались ее покупать?
– Я к этому подхожу, – сказал Хикок. – Видите ли, Перри написал мне, что у него в Форт-Скотте есть сестра. И у нее лежат его бабки. Несколько тысяч долларов. Это была его доля за продажу какой-то хибары на Аляске. Она была у них с отцом общая. Он сказал, что приедет в Канзас за своими деньгами.
– И на них вы хотели купить лодку.
– Правильно.
– Но ничего не вышло.
– Перри явился примерно через месяц после этого. Я встретил его на автобусной станции в Канзас-Сити.
– Когда? – спросил Черч. – Какой был день недели?
– Четверг.
– И когда вы поехали в Форт-Скотт?
– В субботу.
– Четырнадцатого ноября.
В глазах Хикока мелькнуло удивление. Было видно, что он спрашивает себя, почему Черча так интересует точная дата, и детектив спокойно – потому что было еще рано будить в задержанном подозрения – спросил:
– В какое время вы выехали в Форт-Скотт?
– Днем. Мы немного повозились с моей машиной, а потом заскочили перекусить в кафе «Вест-Сайд». Было, наверное, около трех.
– Около трех. Сестра Перри Смита ждала вашего приезда?
– Нет. Потому что, понимаете, Перри потерял ее адрес. А телефона у нее нет.
– Тогда как же вы собирались ее найти?
– Спросить на почте.
– И вы спросили?
– Перри спросил. Ему сказали, что она уехала. Вроде бы в Орегон, но точного адреса не оставила.
– Вероятно, для вас это был тяжелый удар? Ведь вы рассчитывали на кучу денег.
Хикок согласно кивнул:
– Да, мы ведь уже так настроились на Мексику. Если бы не это, я ни за что не стал бы выписывать фальшивые чеки. Но я надеялся… Вот послушайте, я правду говорю. Я думал, что когда мы приедем в Мексику и начнем зарабатывать, я смогу оплатить эти чеки.
– Минутку, Дик, – перехватил инициативу коренастый, нетерпеливый Най. Он с трудом сдерживал свою обычную агрессивность и старался невозмутимо задавать вопросы. – Я хотел бы еще послушать насчет поездки в Форт-Скотт, – сказал он с легким нажимом. – После того, как вы узнали, что сестра Смита уехала, что вы сделали?
– Погуляли. Выпили пивка. Поехали обратно.
– Ты имеешь в виду, домой?
