— Вот будет тебе облегчение, когда сумасшедший жрец вспорет жертвенным ножом наш живот,— как-то не слишком уверенно проскрипел на задворках сознания внутренний голос, который, как и я, бесконечно устал от всего этого, непрекращающегося кошмара.
— Это не прогнозы, а суровая реальность, Которая в ближайшее время обрушится на тебя, словно лавина.— Мне почудилось, что в голосе Гарха промелькнули нотки грусти.
— Но мы ведь неплохо повеселились? — бодро спросил я, всем видом пытаясь показать, что расстраиваться по пустякам не стоит и все будет хорошо.
— Да уж.— Он говорил искренне: так, как можно позволить себе, если видишь кого-то в последний раз.— С тех пор, как мы встретились, я так славно повеселился, как не веселился, наверное, никогда в жизни.
— Вот видишь, как все прекрасно складывается,— вновь ожило мое загрустившее было подсознание.— Герои признались друг другу в чистой любви, сказали, что всегда нравились друг другу, и каждый из них просто прикидывался, будто собирается перегрызть другому глотку или оторвать голову. И теперь, по законам, жанра, должно подоспеть чудесное избавление в лице могущественного волшебника, который...
* * *
И что же? «Чудесное избавление» прибыло точно по расписанию, материализовавшись из пустоты в паре сотен метров от нас. Звалось оно «воины тени» — те самые, что подписали контракт на поимку одного ни в чем не повинного юноши и доставку его на жертвенный алтарь к семерке сумасшедших жрецов клана Кен.
— Предлагаешь подождать подхода светлых сил — борцов, так сказать, за мир во всем мире, которые избавят нас от всех проблем, включая и толденов? — спросил я у подсознания и, не дождавшись ответа, прерывающимся от волнения голосом сказал, обращаясь к Гарху:
— Не знаю, как ты, а я... Я уверен, что это не последняя наша встреча.
— Знаешь, мне иногда начинает казаться, что мозги бродят у тебя, а не у меня. Крути барабван — они уже близко.
— Увидимся.— Я поднял в прощальном жесте правую руку.
— Прощай.— Гарх отсалютовал черным клинком и, не оглядываясь, зашагал навстречу своей последней битве.
* * *
А на следующем прыжке я расстался и с Компотом...
Старик просто убежал — и все. Без всяких прощальных сантиментов он направился навстречу не то заходу, не то закату: это было призрачно-бледное свечение, которое пробивалось сквозь серую мглу унылого неба Глова. Так я остался совсем один.
Только спустя некоторое время я понял, что колдун специально ушел, чтобы, если повезет, ввести в заблуждение преследователей и подарить мне возможность еще одного прыжка.
«Славный старикан»,— тепло подумал я о человеке, втравившем меня во все это дерьмо.
— Да, он временами показывал себя с очень достойной стороны,— согласился внутренний голос и без всякого перехода продолжил: — У тебя есть какой-нибудь план?
— Нет,— коротко ответил я.— А у тебя?
— Тоже нет.
— В таком случае можно расслабиться и получать удовольствие от прогулки, пока нас не поймают.
Так как говорить самому с собой мне совершенно не хотелось, а по большому счету было и не о чем, то я просто бездумно шагал в пустоту надвигающейся ночи, а по моему следу шли призраки-убийцы, которые, несмотря ни на что, должны были загнать обессилевшую добычу и принести ее своим сумасшедшим хозяевам.
Прошло еще некоторое время, и вдалеке показались две быстро приближающиеся фигуры.
Я остановился и сел на землю, спокойно ожидая неизбежной встречи.
— Клара, ты помнишь тот твой трюк с черным ниндзя, который собирался перерезать мне горло, а вместо этого пал от твоей стремительной атаки?
Файт сжала мое горло один раз, что на языке нашего с ней общения означало утвердительный ответ.
— Сможешь его повторить? От двоих нам не отбиться, но хотя бы одного завалить напоследок было бы здорово.
Шею легко сдавило еще раз, и я понял, что Клара одобрила этот коварный замысел.
— Что ж, в таком случае подождем...
Они подошли даже быстрее, чем я ожидал. Два молчаливых создания остановились в десяти метрах от цели своей охоты, заметив в моей вытянутой руке судорожно сжатый стайтрейкс.
— Предлагаю сделку,— бесцветным голосом произнес я.
— Говори.
Это было первое слово, которое я услышал из уст воина тени, но сейчас было не время удивляться или проявлять иные эмоции, потому что мы завершали игру, а это значило, что осталось сделать всего лишь один ход.
— Я не стану использовать стайтрейкс, оттягивая нашу неизбежную встречу.
— Он у тебя не заряжен.
— Хочешь проверить? — Я совершенно раскованно улыбнулся, потому что от этого дешевого блефа не зависело вообще ничего, и это наполняло мои слова той самой непоколебимой уверенностью, которая хорошо известна настоящим игрокам в покер.
— Говори.
Видимо, толден решил не испытывать судьбу, выясняя, насколько сильная карта на руках у противника, и предпочел выслушать меня до конца.
— Вы скажете, почему подписали контракт с Кен,— и я сразу же сдамся.
В воздухе повисла тяжелая пауза, во время которой две пары глаз напряженно изучали меня, как будто решая, посвятить жертву в замысел охотника или просто перегрызть ей горло.
— Мы должны были Кену контракт на одну голову. Больше ста лет они не использовали свое Право, и только сейчас пришло время возвращать Долги.
— И вы знаете, для чего я им нужен? — Ненужный более стайтрейкс полетел в сторону, а я наконец опустил начавшую уставать руку.
— Разумеется.
— Тогда почему вы делаете это? — В моем голосе звучало искреннее удивление.— Во имя чего вы идете на явное самоубийство, с таким фанатичным упорством преследуя свою смерть?
Я почти выкрикнул ему в лицо эти простые слова, на какое-то мгновение забыв о том, что это существо пришло сюда, чтобы отдать меня в руки палачей.
— Нарушить слово чести и означает умереть,— тихо ответил он.— Мы предпочитаем уйти из этого мира достойно, как подобает настоящим воинам.
Так просто решалась эта загадка: толдены, как и я, были всего лишь пешками в руках сумасшедших колдунов, которые решили принести в жертву целый мир во имя своих амбиций.
— Клара,— обратился я к своей верной спутнице,— они, по сути, тоже файты, только, в отличие от тебя или ЛСД, не подозревают об этом. Их хозяин, бог и судья — древний устав клана. Так что давай будем уважать этих воинов.
В конце-то концов, каждый в этой жизни сходит с ума по-своему.
Она выразила свое полное согласие, один раз несильно сжав мою шею. И вот так — в полной гармонии духа, тела и всего остального — мы закончили великую охоту, без борьбы сдавшись н.а милость победителя.
