Невысокий старичок, обладатель окладистой бороды и твидового пиджака, Кельвин служил хранителем знаний и старинных сказаний в нью-йоркском офисе «Хроноса Два». Сегодня, как и всегда, он направлялся к своему приятелю-англичанину, владельцу частной чайной лавочки на пересечении восьмой авеню и сорок второй улицы.
Архивариус вышел на улицу и вдохнул полной грудью. Ему нравился стальной воздух этого города, хотя люди в его возрасте предпочитали ароматы сельской жизни и бодрящее дыхание моря.
Шагая по улице, Кельвин размышлял о том, что Нью-Йорк действительно являлся плавильным котлом мира: более тридцати процентов его жителей являются выходцами из других стран, в частности, это заметно в боро
[38]
Квинс. Считается, что город имеет наивысший уровень концентрации лингвистического разнообразия в сравнении со всем миром. Здесь встречаются даже самые редкие наречия, например, garifuna, гибрид африканских, Вест-Индии и диалекты коренных жителей Южной Америки.
Поскольку некоторые из этих языков находятся на грани исчезновения, Городской университет Нью-Йорка начал проект под названием «Endangered Language Alliance», предназначенный для сохранения таких редких языков, как Bukhari, Vhlaski и Ormuri. Кельвин лично участвовал в этом проекте, помогая конспектировать и собирать квинский фольклор.
Но больше всего архивариусу нравилось бывать в другом районе города, в Бруклине, где проживала почти половина населения многомиллионного Нью-Йорка. Причина любви крылась в ярко-зеленых попугаях, оккупировавших парки и скверы Бруклинита.
[39]
Кельвину безумно нравилось приходить и кормить этих удивительных созданий, неизвестно как очутившихся в каменных джунглях.
[40]
Архивариус уверенно лавировал в потоке нью-йоркцев, он чувствовал себя среди них словно рыба в воде. Так же как и они, запросто переходил дорогу на красный свет. Не лез в чужие дела, пока его об этом не просили. И без проблем ориентировался в сабвее, несмотря на то что это было самое большое метро в мире, состоящее из четырех с половиной сотен станций.
А какие в Нью-Йорке рестораны! Кельвин никогда не ужинал в одном и том же ресторане дважды, поскольку стремился попробовать кухню всех народов мира. К тому же сервис в нью-йоркских ресторанах замечательный. В них не обсчитывают. Здесь можно попробовать плоть любого существа, не занесенного в Красную книгу. Порции огромные и недоеденное можно унести домой. Просто попросить официанта сделать доггибэг,
[41]
а на утро, не делясь с собакой, съесть все оставшееся от ужина самому.
Архивариус любил этот город и привык думать, что тот отвечает ему взаимностью. Поэтому он никак не ожидал, что всего в нескольких метрах от его конечной точки маршрута, рядом затормозит черный пикап, из которого выскочит коренастый мужчина, внешне весьма похожий на выходца из Италии, и, не говоря ни слова, просто скрутит Кельвина и грубо затолкает в салон автомобиля.
Архивариус и пикнуть не успел, как автомобиль похитителей унес его прочь от чайной лавочки.
И каково же было удивление Кристофера, когда он увидел, кто сидит за рулем пикапа.
— Это вы?! — архивариус одновременно испытал и облегчение и тревогу. — Милое дитя, позвольте узнать, зачем было устраивать такое представление? Вы же знаете, я всегда рад вашему визиту, — Кельвин покосился на сидящего рядом итальянца и приветливо ему улыбнулся, — даже если вы приходите с друзьями.
— Кристофер, простите меня ради бога за доставленные неудобства, — отозвалась Кейт Либби, лихо маневрируя в плотном автомобильном потоке. — К сожалению, мне не хотелось бы сейчас появляться в офисах корпорации. На то есть веские причины. А мне очень нужно с вами поговорить. Я вспомнила, как при прошлой нашей встрече вы упоминали, что покупаете чай только в этой лавочке, у своего приятеля-пьянчуги. Вот мы и устроили на вас маленькую засаду.
— Ох уж эта молодежь, — Кристофер многозначительно улыбнулся, глядя на итальянца, как бы ища у того поддержки. — Им бы только в суперагентов поиграть, словно дети малые.
Муни нахмурился, явно не обрадованный тем фактом, что его только что низвергли в статус старпера.
— Обещаю, что если выберусь из этой передряги, то обязательно навещу вас при более спокойных обстоятельствах.
— Будьте осмотрительней, Кейт. Ведь в следующий раз я могу поймать вас на слове и приглашу вас на свидание. — Кристофер улыбнулся своей фирменной обаятельной улыбкой, глядя на которую Кейт на секунду забыла все страхи и мучения последних дней. Но счастливые мгновения длились недолго. Стоящий в соседнем ряду джип издал протяжный гудок, тут же вернувший девушку с небес на землю.
— С удовольствием приму ваше приглашение, Кристофер. Но в другой раз. А сейчас у меня к вам очень серьезное дело. Можно сказать, дело жизни и смерти.
— Какие печальные слова из уст столь юной девушки, — и хотя слова эти были из стандартного джентльменского набора жизнерадостного архивариуса Кристофера Кельвина, тон, которым он их произнес, ясно давал понять, что он готов говорить серьезно.
— Кристофер, скажите четно. Вы знали, что Дэниел Гринвуд был моим отцом?
Повисло тягостное молчание, которое длилось не меньше пяти минут. Наконец, архивариус собрался с мыслями и заговорил:
— Конечно, я это знал, моя дорогая Кейт. В конце концов, я же архивариус, мне по статусу положено знать подобные вещи. Но поймите меня правильно, я не имел права раскрыть вам эту страшную тайну. Не потому, что боялся. Я уже давно ничего не боюсь, кроме того, что если приспичит, то я могу не успеть вовремя добежать до туалета. Но если бы я сказал вам правду тогда, когда вы пришли в мою скромную обитель в поиске ответов на вопросы о Нострадамусе, то это могло привести к непредсказуемым последствиям.
— Что вы имеете в виду? — Кейт посмотрела через зеркало заднего вида архивариусу в глаза.
Архивариус, мгновенно растерявший всю потешность и рассеянность, внимательно посмотрел ей в ответ.
— Кейт, поймите. Ваша дуэль с отцом не была случайной. Все это было запланировано очень давно. Конечно, жаль, что Дэниел не смог выйти из этой битвы живым. Поверьте, я говорю эти слова искренне. Но так было надо…
