Потом она выросла — и встретила человека, высокого, сильного мужчину с обветренным, словно высеченным из темного камня лицом, прямым взглядом и какой-то особенной, открытой, по-детски распахнутой навстречу добру душой. Это не было простым увлечением или первой влюбленностью, свойственной всем девушкам. Нет, это было по-настоящему чистое, возвышенное чувство, от которого рождаются поразительно красивые и умные дети.
Но стать матерью ей так и не довелось. Ее возлюбленного убил дроу — темный эльф. Убил не в открытом и честном бою, а трусливо, предательски — из-за угла. Сильный и добрый человек умер, Даже не успев ничего понять. Его сердце остановилось в тот самый момент, когда он спешил на свидание к своей возлюбленной. Люди, которые его нашли, утверждали, что он лежал на спине, широко раскинув руки, будто пытаясь обнять отвернувшееся от него небо, и в уголках губ навеки застыла какая-то по-детски умиротворенная улыбка.
С тех пор удивительные изумрудные темно-зеленые глаза Иты потемнели от гнева, так что стали почти черными, и она возненавидела и прокляла всех предателей, посвятив свою жизнь войне. С ее врожденными талантами это было не так уж сложно. Раз ей не суждено было стать женщиной-матерью, она стала женщиной-воином. Ите еще не было двадцати, но она уже настолько освоила технику стрельбы из лука, что почти не уступала олвирам — гвардии эльфийских стрелков. И если бы она родилась не полукровкой, то, возможно, ее бы приняли в их ряды, даже невзирая на то, что она женщина. Но древний закон гласил: только чистокровный эльф может стать олвиром, и это священное правило нельзя было ни нарушить, ни сделать единичное исключение. Потому что единожды нарушенный закон теряет свою силу для всех последующих поколений.
Впрочем, эти формальности не слишком тревожили ее. Чем старше становилась Ита, тем больше приходила она к пониманию того, что ее душа принадлежит лесу и ее обитателям — материнская кровь оказалась сильнее наследия отца. А среди олвиров у нее и без того было предостаточно друзей-поклонников, поэтому, даже не будучи официально принятой в это элитное подразделение, она прониклась его духом и впитала не только его тайны, но и все лучшее, что было недоступно простым смертным. Официально она, разумеется, не была одной из них, но если отбросить в сторону условности, то можно с уверенностью сказать, что в силу своих удивительных способностей и неукротимой энергии девушка являлась почти полноправным членом этой закрытой касты.
Так прошло еще два года. Старые душевные раны постепенно затягивались, а неукротимый огонь ненависти, клокотавший в душе, медленно угасал, так что к некогда почерневшим от горя глазам стал возвращаться их естественный цвет. Но тут грянула эта проклятая война. И, казалось, сама ось мироздания сдвинулась с привычного места, после чего все необратимо изменилось. Хаос начал тотальную истребительную войну, уничтожая все на своем пути, не беря пленных и сжигая леса.
Ей хватило бы одной искры, а не этого вселенского пожара, для того чтобы теплившиеся угли ненависти вновь загорелись бушующим пламенем. Гнев вернулся, посеяв семена пожара в ее легко воспламеняющейся душе, и именно Ита была первой из эльфов, кто обмакнул наконечник своей стрелы в яд, сделанный из сока эмпантового дерева и особой разновидности грибов-паразитов, и не убила, а преднамеренно ранила этой стрелой нескольких орков. То, чего никогда бы не осмелился сделать чистокровный эльф, сделал человек, вернее, та его половина, которая, ослепленная ненавистью к врагам, заглушила в своей душе голос леса — голос крови эльфийской матери.
И сначала единицы, а затем, по мере того как леса продолжали гибнуть, сжигаемые шаманами орков, все больше и больше эльфов стали использовать отравленные стрелы — ненависть породила еще большую ненависть, а жестокость и насилие — безумие и хаос.
Но, быть может, в отместку за ее страшное безрассудство, положившее начало великим катаклизмам, судьба забрала у нее отца. Великий и бесстрашный воин погиб в пограничной битве с имурами. Однако он был сражен не мечом одного из людей-кошек, а повергнут стрелой, выпущенной из лука чистокровным человеком.
Это выяснили, когда нашли его тело, пробитое в нескольких местах стрелами с тяжелыми литыми наконечниками, сделать которые могли только люди.
А спустя некоторое время вся Алавия узнала о том, что на стороне сил Хаоса воюют предатели, около тысячи людей, изменников, презревших голос крови светлых рас, — лучников, безжалостно и хладнокровно убивающих своих же собратьев.
Именно после этого скорбного известия покой навсегда оставил и без того израненную душу печальной девушки. Она, и раньше ненавидевшая предателей, поклялась сама себе страшной древней клятвой, что не успокоится до тех пор, пока последний человек из легиона ренегатов, не исключая и их главаря, ничтожнейшего из ничтожных, не ляжет костьми в сырую землю. И во имя этой мести Ита была готова на все.
Тот, кто одержим навязчивой идеей, рано или поздно находит пути для осуществления своих замыслов. Какими бы безумными или опасными ни оказались дороги, ведущие к намеченной цели.
Старинные легенды эльфов гласят, что когда-то давно, на самой заре становления рас, существовало заклинание «Стрела, разрывающая сердце». Использовать его могли только по-настоящему сильные духом, потому что вместе с выстрелом лучник терял часть собственной жизненной энергии. Именно эта энергия и питала стрелу, способную поразить намеченную жертву на расстоянии прямой видимости. Это поистине гигантская дистанция, так как при обычном прицельном выстреле стрела могла достигнуть цели на расстоянии максимум сто шагов, или, если стрелять навесом, — не более трехсот. Но в одиночку незаметно приблизиться к противнику на такое расстояние во время битвы почти невозможно, поэтому оставалось одно — достать его издалека. С той стороны, откуда он меньше всего ожидает нападения.
Проявив невиданное упорство, одновременно задействовав все свои связи и знакомства, Ита ухватилась за слабую зацепку, способную в конечном итоге привести ее к намеченной цели. Девушка повстречалась со старым, даже не побелевшим, а скорее пожелтевшим от древности друидом, чья память все еще хранила воспоминание о днях и славных делах давно минувших эпох. Это был чудом сохранившийся осколок того далекого времени, когда мир был еще слишком молод, чтобы пасть жертвой самоубийственных войн.
Этого древнего старика звали Калатан. Он прожил слишком долго и успел устать от мирской суеты, так что поначалу даже не хотел разговаривать с незваной гостьей. Однако что-то всколыхнулось в его зачерствевшей душе, когда он увидел глаза этой девушки. Может быть, на память ему пришли дни давно прошедшей молодости, или же лицо полукровки напомнило ему дуновение свежего весеннего воздуха, который приходит в долину с западных гор, чтобы возвестить о том, что зима уходит и жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Как бы то ни было, в конечном итоге друид согласился ответить на ее вопросы. И рассказал, что как такового заклинания не существует. Стрела, разрывающая сердце, сама решает, подходит ли ей человек, энергию которого она возьмет в обмен на выстрел, или же нет.
— Вообще, эти стрелы скорее живые существа, нежели магическое оружие, — продолжал Калатан, не обращая внимания на выражение бескрайнего удивления, застывшее на лице девушки. — С ними связано много странных и темных историй, о которых лучше не упоминать вслух, чтобы не потревожить души давно умерших воинов.
