— Оливер,— произнес Пресвитер, кивнув.
— Я придумал шутку, сэр,— сказал Оливер.— Можно мне?..
— Ну разумеется,— сказал Пресвитер.
Оливер прочистил склеившееся от волнение горло, после чего рассказал анекдот о маленьком мальчике и девочке, которые следят за парной игрой на теннисном корте нудистов. Пресвитер улыбнулся, кивнул. Оливер поднял расстроенные глаза.
— Нет? — уточнил он.
— Это не лишено веселости,— подбодрил Пресвитер,— однако в том виде, в каком оно сейчас, слишком уж отдает историями на тему «герцогиня — дворецкий» из категории «женщина в ванной». Не говоря уже о том, что здесь очевидно разыгрывается популярный двойной гамбит «священник — барменша».
— О сэр,— горестно произнес Оливер,— у меня никогда не получится.
— Глупости,— возразил Пресвитер, прибавив ласково: — Сынок. Эти коротенькие побасенки, как ни странно, придумывать сложнее всего остального. Они должны обладать убедительностью, ювелирной точностью, сообщать нечто важное и своевременное.
— Да, сэр,— забормотал Оливер.
— Справься у Войцеховски и Сфорцини,— предложил Пресвитер.— И еще у Ахмеда Эль-Хакима. Они помогут тебе разобраться в базовой схеме. Хорошо? — Он похлопал Оливера по плечу.
— Да, сэр.— Оливер сумел выдавить улыбку и возвратился в свой отсек.
Пресвитер вздохнул.
— Печально,— сообщил он.— Он никогда не достигнет класса «А». На самом деле его вообще не должно было быть среди сочинителей...— он неопределенно развел руки,— причиной всему сентиментальность.
— В каком смысле? — спросил Тальберт.
— Да вот,— ответил Пресвитер.— Именно его прадед двадцать третьего июня тысяча восемьсот сорок восьмого года сочинил историю о коммивояжере, первый чисто американский анекдот.
Пресвитер и Пископ на минуту склонили головы в почтительном молчании. Тальберт сделал то же самое.
— Вот так обстоит дело,— произнес Пресвитер. Они спустились по лестнице обратно и сидели в гостиной, потягивая шерри.
— Может быть, вы хотите узнать что-нибудь еще,— спросил Пресвитер.
— Только одно,— сказал Тальберт.
— И что же, сэр?
— Зачем вы показали мне все это?
— Да,— вставил полковник, протягивая руку к кобуре,— в самом деле, зачем?
Пресвитер внимательно посмотрел на Тальберта, подбирая слова для ответа.
— Вы еще не догадались? — спросил он наконец.— Нет. Вижу, что не догадались. Мистер Бин... вы для нас человек небезызвестный. Кто же не слышал о ваших работах, о вашей беззаветной преданности пусть иногда и непонятным, но всегда великим делам? Разве можно не восхищаться вашей самоотверженностью, вашей целеустремленностью, вашим гордым пренебрежением устоями и условностями?
Пресвитер сделал паузу и подался вперед.
— Мистер Бин,— произнес он мягко,— Тальберт,— могу я вас так называть? — мы хотим, чтобы вы были в нашей команде.
Тальберт ахнул. Руки у него задрожали. Полковник облегченно выдохнул и опустился на спинку стула.
Ошарашенный Тальберт не издал ни звука, поэтому Пресвитер продолжил:
— Подумайте над моим предложением. Оцените все выгоды, какие сулит наша работа. Со всей полагающейся скромностью, кажется, я могу утверждать, что для вас сейчас открывается возможность принять участие в самом грандиозном деле вашей жизни.
— У меня просто нет слов,— проговорил Тальберт.— Я едва ли могу... вот... как же я могу...
Но жажда причащения к тайному братству уже горела в его глазах.
На краю
Было уже почти два часа, когда наконец-то появилась возможность пообедать. Всю первую половину дня его стол был завален снежной лавиной требующих что-то сделать бумаг, телефон не смолкал, и целая армия настырных посетителей приступом брала дверь кабинета. К двенадцати нервы были как натянутые до предела скрипичные струны. К часу дня струны уже нельзя было тронуть, а полвторого они начали лопаться. Ему нужно было выбраться отсюда, сейчас же, немедленно. Сбежать куда-нибудь в полутьму ресторана, выпить коктейль и как следует подкрепиться. Послушать успокаивающую музыку. Просто необходимо.
Дональд спустился вниз и шел некоторое время, пока не миновал весь этот район знакомых ему кафе и закусочных. Совсем не хотелось, чтобы кто-то его узнал. Подвальный ресторанчик «У Франка» находился где-то в четверти мили от офиса. Зайдя внутрь, он попросил хозяйку провести его в дальнюю кабину и заказал мартини. После того как женщина приняла заказ, он вытянул ноги под столом и закрыл глаза. Благодарный вздох облегчения вырвался откуда-то изнутри. То, что надо. Мягкий полусвет, дрожащая на грани слышимости мелодия, исцеляющий глоток. Он снова вздохнул. Еще несколько таких дней, подумал он, и все.
— Привет, Дон!
Он открыл глаза как раз в тот момент, когда мужчина уже опускался напротив него.
— Ну, как жизнь? — спросил тот.
— Что-что? — уставился на него Дональд Маршалл.
— Да ничего,— сказал мужчина.— Ну и денек! Черт знает что! — Он устало улыбнулся.— И ты тоже?
— Просто не верится...— начал было Маршалл.
— А-а,— сказал мужчина, удовлетворенно кивая, когда официантка принесла мартини.— Это по мне. Еще пожалуйста. Сухое-пресухое.
— Одну минуту,— сказала официантка и ушла.
— Ну вот,— сказал мужчина, потягиваясь,— если хочешь уйти от всего этого, то самое лучшее посидеть «У Франка», точно?
— Послушайте,— сказал Маршалл, неловко улыбаясь в ответ.
— Да? — Мужчина нагнулся вперед, улыбаясь в ответ.
— Я боюсь, что вы ошиблись.
— Я? — переспросил мужчина.— Может, я что-нибудь не так сделал, забыл побриться? Это со мной бывает. Или еще что? А может быть, галстук не тот?
— Вы не поняли меня,— сказал Маршалл, нахмурившись.
— Что?
Маршалл слегка кашлянул и продолжил:
— Я не тот, за кого вы меня принимаете.
— А? — Мужчина снова наклонился вперед и прищурился. Потом он выпрямился, засмеялся и сказал: — Ну что еще за дела, Дон?
Маршалл провел пальцем по основанию своего стакана.
— Действительно, что за дела? — сказал он уже менее вежливо.
— Я что-то не понимаю,— сказал мужчина.
— Как вы думаете, кто я такой?
Голос у Маршалла повысился. Мужчина начал что-то говорить, открыл рот и замолчал, потом снова заговорил:
— Что ты имеешь в виду...
