Она переключила винтовку в режим автоматической стрельбы и выпустила несколько пуль в беглеца короткой очередью, но их снова проглотила ненасытная тьма. Внизу опять стреляли. По звукам dd поняла, что в бой вмешался кто-то еще. И этот кто-то, похоже, стреляет по бойцам, что начали охоту за ней. Еще через несколько секунд громыхнул «дыродел» – новый, не тот, из которого стрелял один из бойцов, – и стало тихо.
Точнее, тихо стало на самолетной парковке транспортного узла имени Роберта Стейна. Только теперь Тони поняла, что в ее правом ухе надрывается рация, повторяя голосом белого призрака одну и ту же фразу: «Возьми амулет в руки!»
Амулет? А, конечно, та дурацкая рожица, что выдали ей вудуисты. Чем она могла помочь? Хотя какая, в сущности, разница. Раз уж они так хотят…
Тони вытащила амулет из кармана, намотав красный шнурок на правую руку. Скалящая клыки рожа болталась у запястья и стрелять не мешала. Посмотрим, чем может помочь эта игрушка.
Глаз прижался к уже теплому ободку окуляра. Вот он – Лохлан Флетт, смутной тенью мелькающий в полумраке в трех шагах от «Добрыни». Теперь dd видела, что написано на борту грузовика. «Науком», большие черные буквы.
Черт бы его побрал – с этой позиции мешал козырек, перекрывая зону обстрела. Тони, уже ни о чем не думая, поднялась в полный рост. Приклад к плечу, левая рука крепко держит цевье, указательный палец правой, на запястье которой болтается амулет, нежно гладит курок. Рыжий взлетает на ступеньки трапа, ведущего к двери самолета. Какого дьявола там делает трап? Хотя да – это же грузовик. Винтовка легко вздрагивает, выпуская из длинного усиленного ствола маленькую металлическую смерть. Вырвавшаяся на свободу пуля уносит с собой гибель человека по имени Лохлан Флетт. Тони на мгновение кажется, что следом за пулей устремляются в сторону самолета с надписью «Науком» черные – намного чернее ночи – тени, не дающие снаряду отклониться от цели. Она понимает, что все выпущенные ею до того пули летели туда, куда она и посылала их, просто что-то сбивало снаряды с пути.
Да пошли они все со своей мистикой! Тони с отвращением плюнула на бетон и, бросив вниз винтовку и амулет на шнурке, побежала по крыше назад. Туда, где виднелись редкие огни Анклава.
Наушник и ларингофон полетели вниз спустя пару секунд.
Жаль, что пришлось оставить винтовку. Оружие – это самое дорогое в жизни Тони. Но с СВУ она бы далеко не убежала, а встречаться с вудуистами желания не было. Пусть делают с куклой, что хотят, она к ним не вернется. До края крыши оставалось с десяток метров, пришло время думать, как спуститься вниз.
Волка ноги кормят. Правильная пословица. Но Лохлану было не до еды, ноги несли его туда, где все должно закончиться. И чем быстрее они работали, тем больше шансов оставалось добраться без дырок на теле.
Пули со свистом рассекали воздух в нескольких сантиметрах он него. Пуль было много, стрелков тоже. Лохлан не знал, кто эти люди, не понимал, что им от него нужно. Вернее, от него им была нужна Книга, но вот что им нужно от Книги?
После того как Флетт толкнул всем телом квадратную площадку пола в самолете, ту самую, которую открутил монеткой, время словно остановилось, слепив все события в бессмысленный комок хаоса.
Он не помнил, как выхватил Книгу. Потому что не выхватывал ее. Книгу нес негр в белом балахоне, она лежала в бронированном кейсе, пристегнутом к его руке. Как Лохлану удалось вытащить ее оттуда? Он не знал. Не помнил – в памяти всплывали только какие-то отрывочные картины: прогибающиеся стены коридора в самолете, вопящий что-то хунган, бормотание самого Лохлана, открытый пустой кейс и черная Книга, зажатая в правой руке. Там, где она была и сейчас.
То, что произошло внутри самолета, было самой настоящей мистикой. Ни сам Лохлан никогда не смог бы открыть этот кейс, ни хунган Вуду не смог бы противостоять той силе, что помогала Флетту. Они ничего не делали, просто в ужасе наблюдали за происходящим. За тем, как духи Лоа борются с силой, призванной странными словами, которые теперь не переставал произносить Лохлан.
Впереди показалась громада самолета, подсвеченного слабым светом прожектора, включенного в экономичном режиме. Ему нужно туда. Зачем? Сознание помутилось, он плохо воспринимал окружающее. Существовало только Слово, которое он продолжал говорить, Слово, которое складывалось из фраз, прочитанных однажды в этой самой Книге. Которые Лохлан каким-то чудом запомнил. Все до единого.
Спасение было уже близко. В нескольких шагах.
Лохлан услышал, как подошвы ботинок загрохотали по дюралевым ступеням трапа. Он видел, как дверь самолета открылась и из салона показались двое, со странными пластиковыми трубками, идущими от ноздрей назад, в сторону затылка. Книга была у него, он принес ее в нужное место. Вернул.
«Хвала тебе, Милостивый Владыка Грядущего», – пронеслось в голове. Эта мысль сменилась удивлением – с чего это он стал возносить хвалу богу храма Истинной Эволюции? Это он тоже узнает, но позже. Потом, когда окажется в безопасности.
Уголки губ Лохлана поползли в стороны, но сложиться в улыбку им было не суждено. В спину больно ужалило что-то горячее. Неожиданно сильные руки людей с трубками – прятки, вот как их называли – подхватили его, сначала забрав из ослабевшей ладони Книгу. Но ему уже было все равно – Лохлан понял, что сердце больше не бьется. А в следующее мгновение мир исчез, уступив место вечной тьме. Миг, растянувшийся в вечность – именно так выглядит смерть.
* * *
Голос звучал приглушенно, словно пробивался сквозь толстый слой ваты. Это был именно голос, обычный мужской баритон. Но слова разобрать не удавалось, сплошное бормотание, сливающееся в тихий гул.
– Вы меня слышите? – наконец словам удалось преодолеть ватную пелену. Спрашивали, очевидно, его.
– Да.
Собственный голос показался чужим. Не совсем понятно, каким он должен быть, но вроде бы – не таким. И обнаружилось еще одно белое пятно – неясно, кому должен принадлежать этот «собственный голос». Он не мог вспомнить своего имени.
– Как вы себя чувствуете? – спросил тот голос.
– Не знаю, – честно ответил человек, прислушиваясь к своим ощущениям. – Спина болит.
– Вы помните, что произошло?
А что он помнит? Человек задумался. Из памяти выползали лишь темнота – не ночь, а какая-то тотальная тьма, заполняющая все вокруг, а потом этот невнятный голос. Впрочем, теперь голос стал вполне понятен, это сначала он казался невнятным. И еще болело в спине, словно туда что-то воткнулось и давит, норовя пронзить насквозь. Больше никаких воспоминаний не было. Он не знал, правильно ли это, потому что просто не помнил, как должно быть.
– Я… оказался здесь, – как правильно назвать то, что сохранилось в памяти, он не ведал.
– А до того. Вы что-нибудь помните, что было до того, как вы оказались здесь?
– Н-нет, – неуверенно проронил человек.
