Лохлан кивнул.
– Если бы не вы, с вашим замечательным видением сложившейся в Анклаве ситуации, не ваши правильные и тщательно выверенные действия, мы бы ничего не добились в Эдинбурге. Возможно, позже. Но не сейчас.
– Я не понимал, что делал, – заметил Флетт.
– Вы не помнили того, что делали, – поправил его прелат. – Это не одно и то же. Кроме того, вы часть Постулатов выучили еще до Катастрофы. До вчерашнего дня мы считали, что со Сводом произошла ошибка. Вы в курсе, что принесенный вами Свод – единственный в своем роде? Постулаты Милостивого Владыки должны быть произнесены, нет нужды облекать их в письменную форму. Написать Свод было идеей прелата Минга. С самого начала эта затея несла в себе угрозу – обрывок одного из черновиков несколько лет назад каким-то непостижимым образом попал в руки… не того человека. К счастью, у корпорации Мутабор оказалось достаточно средств и решимости, чтобы вернуть собственность Храма.
Лохлан понял, что все, о чем говорил прелат, за исключением факта хищения черновика, он знает. Точнее, знал. Память снова стала вязкой, словно зимний мед, события давних лет выползали на поверхность неохотно и только после того, как их подталкивали извне.
Постулаты сообщал адептам сам Милостивый Владыка Грядущего. Их никто не записывал, их только заучивали, чтобы потом постигнуть. Наставники передавали слова ученикам, некоторые из них впоследствии сами становились наставниками, и круг замыкался. Но пару лет назад, еще до Катастрофы, храмовники решили провести эксперимент: они хотели изучить возможности постижения Постулатов при зрительном восприятии. Был написан Свод и набраны добровольцы из преданных адептов. Лохлан был одним из них, он читал Свод и раньше. Только подействовали Постулаты лишь теперь.
– Милостивый Владыка позволил провести этот эксперимент, – продолжал прелат. – Он никогда не ошибается. Возможно, Он предвидел появление ретро-мем-вируса, который изменил ваше сознание. Нам неведомы мотивы, что движут Милостивым Владыкой.
– Но для чего вы оставили единственный экземпляр книги в развалинах Пустыря?!
– Свод попросту забыли. На Полигоне № 13 слишком много вещей, нуждающихся в инвентаризации. Несколько месяцев назад обнаружилась пропажа книги. Вы должны были вернуть ее, – Станг улыбнулся. – И вы справились с задачей.
– Почему именно я?
– Прочитав первый Постулат, вы должны были понять, куда нужно идти. Мы ждали там вас с книгой. Но, как я уже говорил, произошел сбой в работе вашего ретро-мем-вируса. Вы ничего не вспомнили, но прочли Свод и постигли все Постулаты. Меньше чем за час – в устной форме за такое время их даже невозможно произнести! Подобное не удавалось никому. Возможно, все дело в вирусе: освобожденный от сомнений прошлого мозг полностью отдает силы постижению.
– Как Постулаты могли объяснить мне, где состоится встреча? – Лохлан не стал заострять внимание на собственной уникальности.
– Постулаты – это Истина, ее невозможно забыть. Именно поэтому вы записывали то, что нужно помнить, фразами из Свода.
Станг кивком показал на замусоленный листок, на котором совершенно затертую с обрывком непонятного изображения фотографию обрамлял мелко написанный рукописный текст. Отрывки Постулатов, начертанные рукой Лохлана. Каждый не значит ничего и вместе с тем несет в себе память о чем-то важном.
– Помните это?
Флетт кивнул.
– Вы придумали такой способ самостоятельно. Удивительно действенный, лучше любой ревертазы.
– Лучше, когда нет вируса забвения, – заметил Лохлан.
– Я обещаю вам, профессор, мы обязательно найдем способ излечить вас.
Прелат улыбнулся. Странной для этого нечеловеческого существа доброй и искренней улыбкой.
– Вы знаете, иногда мне кажется, что прививку вируса забвения стоило бы сделать всему миру. Сразу, массовую иммунизацию, защищающую людей от наследия прошлого. От собственного наследия. Вы же знаток социальной психологии, вы же знаете – человек, выросший в бандитской среде, стремится стать бандитом, живущий среди никому не нужных неудачников страдает всю жизнь, но и пальцем не пошевелит, чтобы выбраться из этого лузерского болота. Может быть, стоит заставить людей забыть о том, чему научили их те, кто уже умеет что-то, освободить от заржавевших Традиций прошлого, позволить человеку стать… хм, человеком? Таким, каким он задумывался в Изначальном Плане? Что думаете, профессор?
Лохлан внимательно читал надписи, покрывающие все свободное место, оставшееся вокруг куска какой-то рекламы. После каждой в его сознании рождался образ предстоящего действия, но он знал, что это уже выполнено. Его миссия, похоже, окончена, теперь можно отдохнуть. И никаких заказов.
Он поднял глаза, с интересом посмотрев на странного человека с черными глазами, сидящего перед ним. Черноглазый протянул руку, в которой держал непонятный прибор, и сказал:
– Мне нужно ваше плечо, Лохлан. Вы устали, это поможет вам уснуть.
Почему-то слова незнакомца внушали доверие. Он не обманет, Лохлан знал это точно. Возможно, это значилось в одной из странных надписей, со словами, не имеющими смысла.
Он повернулся боком к черноглазому, а тот, приложив непонятный прибор к его плечу, надавил на спуск. На мгновение Лохлану показалось, что сейчас прозвучит выстрел, он дернулся, намереваясь ударить незнакомца правой рукой, левой пытаясь найти в складках одежды свой острый нож. Но одежды не было, рука утыкалась в голый торс. Да и выстрела не было.
Флетт помутившимся взором смотрел на собственные руки, пытаясь понять, почему только что подумал о выстреле. Он огляделся по сторонам – было тепло, дождь не шел. Вполне комфортное место. Здесь можно спать, здесь мягко и удобно. И спать хочется очень сильно. Ему. Человеку, который снова начал запоминать все сначала.
Он не заметил, как погрузился в сон. Он свернулся калачиком на мягком ворсистом ковре, лежавшем на полу. На его лице, освещенном полной луной, серебристый свет которой проникал внутрь через иллюминатор, застыла безмятежная улыбка. Ибо блажен тот, кто не ведает ничего…
