Когда Шотландец ступил в пробитую чем-то очень большим и тяжелым дыру, служившую здесь дверным проемом, бомжи, кучковавшиеся внутри, уже были готовы к приему высокого гостя. Особенно ретивым – таких почти и не было – отправленные Бобби вперед ребята успели преподать укороченный курс хороших манер.
– Здорово! – бодро выкрикнул Бойд.
– Привет, – глядя из-под густых, нависающих кустами бровей, проронил грязный и заросший, словно обезьяна, мужик.
Бомж сидел перед чахлым костром и сосредоточенно мешал что-то в черном, видавшем и лучшие времена котле.
– Говорят, вы здесь какие-то чудеса выращиваете?
– Вон, пойди посмотри. – Мужик, не отрывая глаз от котла, показал на такую же дыру, выходившую в сторону моря. – Там все и растет.
Бойд прошел через развалины, заглянув по пути в котел – в нем ничего сверхъестественного не было, просто варилась рыба.
На грядках и в самом деле творилось что-то невообразимое. Всевозможные цвета, всевозможные формы. Бойд даже не смог бы определить, к какому виду растений относится тот или иной экземпляр попранной храмовниками природы.
– Вы это едите? – с нескрываемой брезгливостью на лице спросил Шотландец, повернувшись к варившему уху мужику. Тот, судя по всему, был не то главным, не то просто самым общительным.
– Хех! – усмехнулся бомж. – Ты бы это есть стал?
– Нет, – честно признался Бойд.
– Ну так и мы ничем не хуже, – засмеялся бомж. – Это не для еды. Вон то, фиолетовое, – хорошие из него косяки получаются. Сеть без «балалайки» видеть начинаешь, как покуришь. Хочешь, отсыплю немного мутаборского зелья?
– Давай.
Бобби бросил на шефа косой взгляд. Бойд усмехнулся – ну, не собирается же он это курить-то.
– А что сажали?
– Что сажали, то и выросло, – объяснил бровастый мужик. – Семян тут много осталось, их и посадили.
«Ну и хорошо, – подумал Бойд. – Стало быть, слухи о колдовской силе земли храмовников сильно преувеличены».
– Тебя как зовут? – спросил Бойд, принимая от бомжа щепотку темного, сильно пахнущего даже на расстоянии порошка.
– Германом.
– Скажи, Герман, ты хотел бы уплыть отсюда?
– А куда плыть?
– В море, – сказал Шотландец, неопределенно взмахнув в сторону темных вод залива. – В другое место, где нет ни государств, ни Анклавов.
Герман усмехнулся и, махнув на Бойда рукой, ушел обратно к своему вареву.
– Такого не бывает, чтобы без государств и Анклавов. Это уже не жизнь, это туризм какой-то! – крикнул он от костра.
– Точно, туризм и есть, – пробормотал себе под нос Бойд и позвал Бобби, занявшего позицию со стороны моря: – Пошли, сегодня у нас еще куча дел.
Бомж Герман, живущий в развалинах, курящий какую-то мутаборскую дрянь – кстати, нужно отдать порошок умникам в «синдиновую» лабораторию, пускай изучают, – никуда плыть не хочет. Его все устраивает здесь? Вряд ли, здесь у него просто ничего нет, здесь нечего устраивать. Но его пугает неизвестность. Туризм… Отправляясь в туристическую поездку, всегда можно быть уверенным, что по истечении обещанного срока ты вернешься назад, в пусть и не самый уютный, но знакомый и родной дом. Где все обрыдло и осточертело, где каждая мелочь раздражает или даже пугает своим наличием. Но все это – известные тебе мелочи, известные страхи, от них всегда знаешь, куда спрятаться. Если спрятаться некуда, любому понятно, чем закончится дело.
А что там? За морем, в иных мирах. Никто не знает. И никто не узнает здесь еще долго – обратной дороги пока нет. Причина простая – слишком дорого шастать между мирами, да и дел там, поди, невпроворот.
Правильно ли он поступил, решив первым делом обнародовать тайну существования «выхода»? Или прав все-таки Мортенс, свято хранящий секрет, открытый ему москвичами? Да и с чего он, Бойд, может быть так уверен, что Мортенс вообще в курсе событий: запись встречи директора СБА с представителями корпорации «Науком» в сети никто не публиковал. Это лишь догадки.
И посоветоваться не с кем. Был Лохлан – профессор, голова. Он бы эту задачку в два счета расколол бы. Но Лохлан исчез.
Исчезновение рыжего до сих пор оставалось загадкой. Он ушел на очередную прогулку по злачным местам Эдинбурга и не вернулся. Как ни странно, но именно в тот день никто не спросил, куда именно он отправляется. Профессор Флетт живо интересовался веяниями, царящими в обществе. Он изучал социопсихологию на живых моделях, многие из которых сам и создавал или как минимум находил.
Всегда Лохлан, уходя, сообщал место нынешних «полевых испытаний», как он называл свои прогулки. Всегда, но не в тот раз. Именно этот факт обнадеживал Бойда – если бы рыжий оказался чьим-нибудь агентом, выгоднее было бы указать место, где стоило бы искать его, подтасовав факты и создав ложное впечатление о, скажем, собственной трагической гибели. А найти гибель на улицах тех районов, куда обычно отправлялся Лохлан, можно запросто – Бойд не раз высказывал опасения, но профессор пропускал их мимо ушей.
Нет, его не убили – не было ни трупа, ни людей, видевших его мертвым. Никто не смог вспомнить, когда видел его в последний раз – Флетт бывал во многих местах, и найденные ребятами Бойда свидетели путались в датах и количествах встреч. Он просто исчез. Словно испарился, влившись в задержавшийся этой осенью промозглый туман.
Рыжего не было с ними. Именно сейчас, когда помощь знатока процессов, порождающих движение масс, вызывающих у толпы совершенно четкие и понятные намерения, его не было. Но план, разработанный им, остался. Процент успеха в случае, если не появятся неизвестные переменные, Лохлан оценивал как семь к трем. Очень, черт возьми, высокие шансы.
– Поехали, – сказал Бойд, захлопнув тяжелую дверь «Дромадера». Настроение у него сделалось мрачным. – Давай начнем с Punkground.
7
Мортенс с постным выражением лица, без всякого интереса рассматривал окрестности сквозь пыльное тонированное стекло. Отсюда, со сто тридцатого этажа «Солнечной иглы», отлично просматривался красивый, построенный в стиле, объединяющем сверхсовременные технологии и архитектурные веяния с донжонами средневековых замков, небоскреб, до сих пор носящий имя Фадеев-тауэр. Башня Железного Рома заметно ниже «Иглы», и даже с не самой высокой точки штаб-квартиры эдинбургской СБА ее было видно отлично. Выше подниматься не разрешили инженеры – не гарантировали надежную работу лифтов. Падать с высоты около километра Мортенсу совсем не хотелось, поэтому на сто тридцатый этаж он согласился без долгих уговоров.
– Что там происходит? – спросил Мортенс майора из отдела внутренней безопасности, который руководил постом наблюдения, размещенным здесь еще два дня назад.
Майор колдовал с экраном компьютера, управляющего комплексом наблюдения. Сам комплекс увесистой металлической тумбой стоял, прислоненный к мутноватому стеклу. Окна давно не мыли, и это очень бросалось в глаза – когда все идет своим чередом, когда уборка происходит по расписанному на год вперед плану, чистоту не замечаешь. А грязь, которая, кажется, скопилась слишком быстро, начинала раздражать мгновенно.
