— Побаловать?
— Да. Иногда я просто еду и снимаю номер для молодоженов в отеле «Астория». Хочу — принимаю теплую ванну, хочу — заказываю в номер икру с шампанским. И несколько часов живу как принцесса.
— Как принцесса? Замечательно, — Андрей загреб еще немного чипсов. — И что, при этом вы остаетесь в полном одиночестве?
— Да, я совершенно одна… — Эмили снова запустила руку в пакет.
— Ну и… — Андрей доел последние чипсы, свернул пакет и положил его во внутренний карман. — И когда же вы планируете побаловать себя снова столь экстравагантным образом?
— Сегодня вечером. И ключ от номера уже при мне.
Эмили раскрыла сумочку, вытащила оттуда ключ с тяжелой медной биркой, на которой красовался логотип дорогого отеля, и поболтала им перед носом Андрея. Наблюдая все это, Томас был уже готов разразиться гневной тирадой, как вдруг над ним раздался знакомый голос:
— О, привет, Фолей! Вот вы-то мне и нужны.
Томас повернулся и увидел перед собой мистера Картера из британского посольства.
— Вы не присоединитесь к нам? Мы собрались тут с несколькими моими коллегами. Вон там, за барной стойкой. Хотим выпить за ваш bon voyage, ну и перекинуться парой слов.
— Да?..
Томас растерянно посмотрел на Эмили с Андреем. Было ясно, что они с радостью от него избавятся.
— Да, конечно, спасибо. Но только ненадолго.
Картер дружески похлопал Томаса по плечу:
— Без вопросов, старина, — сказал он, увел Томаса в свою компанию, и тому пришлось минуть десять обмениваться любезностями с сотрудниками Британского Совета, с которыми у него не было ничего общего, а еще — пришлось пить пиво, к которому сегодня не лежала душа. Уже собираясь откланяться, Томас глянул в сторону своего столика, который оккупировал Андрей, испортив ему все романтическое свидание. И когда он увидел, что Эмили с Андреем встали и направились к выходу, его охватила паника.
— Черт… — пробормотал он, оборвав на полуслове одного из приятелей Картера, который пытался что-то втолковать ему. Отставив кружку, Томас слез с высокого стула, чтобы кинуться вслед за Эмили, но Картер мягким жестом остановил его:
— Останьтесь с нами, Фолей. Вы еще не допили свое пиво.
— Да бог с ним, с пивом. Разве вы не видите, что происходит? Мисс Паркер уходит с Черским!
Картер грустно кивнул:
— Да, и мне очень жаль. Настоящий удар под дых.
— Дело не только в этом. Мы не можем допустить, чтобы этот человек… Это просто невозможно… — Томас не знал, как объяснить ситуацию Картеру. — Просто все гораздо сложнее, чем вы думаете.
Но мистер Картер, похоже, знал обо всем даже больше, чем Томас.
— Об этом не беспокойтесь, Фолей. Оставьте все на меня. Я доведу до сведения нужных людей, что да как.
Томас заколебался — уходить или нет? Как назло путь преградила веселая компания португальских туристов, и мистер Картер отошел в сторонку. Сделав шаг обратно к Томасу, он сказал:
— Мой вам совет: идите к себе и собирайтесь к отъезду. Или, если хотите, оставайтесь с нами и хорошенько напейтесь. Решайте сами. Но я точно знаю, какой вариант из двух я бы выбрал.
Все очень просто
Томас не хотел напиваться. Пару часов он просто гулял по парку, мысленно прощаясь с выставкой. Потом вдруг вспомнил, что еще не отправил Аннеке письмо.
Он свернул на Avenue de Belgique и отправился в сторону Grand Palais. В небе послышались далекие сухие раскаты грома. Томас пересек Place de Belgique (и это тоже было в последний раз), намереваясь заглянуть в Hall d’Accueil.
Hall d’Accueil еще работал: через стеклянную дверь был виден ярко освещенный вестибюль и множество снующих туда-сюда людей. Томас замешкался и еще раз обернулся на Avenue de Belgique, в конце которого царил Атомиум: девять сфер сияли, как девять клятв — о том, что будущее прекрасно, как символ всех его надежд, возлагаемых на эту выставку. Неужели праздник закончен, закончен с таким позором для него? Боже, Эмили ушла с Андреем — он только свистнул, и она побежала за ним, как собачка. Боже, как это унизительно! За какие-то несколько минут из интеллигентной, независимой девушки она превратилась в похотливую шлюшку. (Да-да, именно так он желает выразиться — именно в такой вольной американской стилистике.) И с какой беззастенчивостью она продемонстрировала ему ключ от своего номера! Да она была готова целовать его ноги!..
Внутри у Томаса все сжалось от одной мысли, сколько несчастий навлекла на себя Эмили, выбрав Черского. И он, Томас, не смог удержать ее! Он подвел свое государство. Он подвел своих американских коллег. Что ему будет за это? Он представления не имел. Он знал лишь одно — что совершенно не разбирается в людях. А он-то мечтал, как они переедут с Эмили в Нью-Йорк, снимут огромный пентхаус… И что там обязательно будет камин, и холодными вечерами в нем будут трещать охваченные пламенем поленья… Он представлял себе, как будет шуршать за окном снежная пороша, когда на Манхэттен опустится зима… А летом — ведь оно обязательно будет долгим — летом они поселятся в деревянном доме где-нибудь возле озера Томагавк. Томас представлял, как пляшут на водной глади лучи охряного заката и как вдвоем с Эмили они любуются на всю эту красоту и жарят на гриле рыбу, пойманную на удочку… Все эти картинки крутились в его возбужденном мозгу ночью накануне, когда он готовился к свиданию…
Невозможно поверить, но Эмили предала его.
— Томас?
Томас обернулся:
— Аннеке?
Должно быть, он не заметил, как Аннеке вышла из Hall d’Accueil, где обычно переодевалась после рабочего дня. Сейчас она спустилась по небольшой лестнице, направляясь в сторону Porte des Attractions.
[54]
Уже в который раз Томас видел ее все в том же голубом платье — очевидно, другого наряда у нее просто не было. Через руку девушки был перекинут серый дождевик. Она с улыбкой подошла к Томасу и по привычке подставила щеку для поцелуя.
— Что вы тут делаете? — спросила она.
— Собственно, я хотел оставить для вас письмо.
— В самом деле? Вы написали мне письмо?
— Да.
Томас вытащил из кармана конверт — он уже помялся.
— И о чем письмо?
Томас хотел просто вручить конверт Аннеке, но затем положил его обратно в карман.
— Я лучше вам так скажу.
Томас взял Аннеке за руку, и они вместе пошли по Avenue des Attractions. Слева от них угрюмо темнело здание стадиона Хейсель, свет в котором был уже погашен.
— В этом письме я сообщал вам о том, что отправляюсь домой, — сказал Томас.
