– Помните выгодное приобретение, которое нам удалось сделать в Цюрихе три года назад? – Глава разведки показал зажатый в правой руке небольшой черный цилиндрик. На лице премьера отразилось удивление – он узнал этот предмет.
– То самое? То, на которое вы возлагали большие надежды? – аль Саид сделал акцент на слове «вы», чтобы дать понять, что он не забыл прокол внешней разведки в том деле. Несмотря на то, что в мире многое изменилось. Слишком дорогой оказалась покупка.
Аль Халили кивнул. На лице застыла улыбка, которую вполне можно было бы назвать самодовольной.
– Но ведь вы потеряли объект, – и снова он выделил «вы».
– Не совсем. Объект может быть утерян только в случае его физического уничтожения.
– А разве?..
– Нет. Просто у нас не было доступа.
– Что-то изменилось за прошедшее время?
– Все изменяется, уважаемый Абдель. Особенно теперь.
Похоже, аль Халили настолько уверился в собственных силах, что начисто забыл о приличиях. Если его уверенность не соответствует действительности, его карьера закончится. И он это понимает.
– Дело в том, что объект застрял. И, хвала Всевышнему, застрял он совсем недалеко от точки. Проблема заключается в том, что объект самостоятельно не сможет добраться до места. Но решение существует. Особенно в свете нынешнего хаоса с доставкой больших проблем быть не должно.
– Вы уверены, что это надежный вариант?
– Абсолютно. У меня есть рекомендации предыдущих владельцев. Это действительно впечатляет. Если хотите ознакомиться…
– Нет, – отрезал премьер-министр. – Это ваша прерогатива. Я лишь хочу быть уверен, что Исламский Союз не ударит в грязь лицом.
Аль Халили покорно склонил голову.
– Во всем есть свои недостатки. К сожалению, уважаемый Абдель, я не могу ничего гарантировать. О зоне предполагаемой операции почти ничего не известно, мир изменился. На все воля Аллаха, но я питаю очень большие надежды на наше швейцарское приобретение. Поверьте, в этом мы не прогадали.
Премьер-министр улыбнулся, хотя темные, почти черные глаза оставались все так же бесстрастны. Он снова обратил взор к виду, открывающемуся за окном. Эль-Париж хорош в любое время года, но сейчас – поздней весной – его красота особенно неотразима. Должно быть, пейзаж, на который смотрел аль Саид, не менялся несколько столетий кряду. Почти не менялся, мелкие отличия найти можно – например, в начале двадцатого века башня, построенная Эйфелем, стояла прямо и ее верхушку не венчала антенна сетевого ретранслятора, выполненная в форме звезды и полумесяца; люди были одеты иначе, и их затылки украшали разве что шляпы – «балалайки» не носил никто. Но в остальном это был все тот же Эль-Париж: те же мостовые, те же мосты, те же виды. Все та же возня в попытках поделить неделимый мир.
Абдель вздохнул – другого выхода у него не было. Миллионы лет эволюции, протекавшие по воле Всевышнего, не оставляли людям иного выхода. Только в миры, открытые Чудовищем, но в верности этого пути сомневались многие.
– Может быть, отправить туда «Магавир»? – премьер хотел простого решения. Он был убежден, что сложные задумки порождают сложные проблемы. «Все просто» – так учил Мухаммед. Но люди любили усложнять, в сложностях часто терялась истина.
– Не в этот раз, – возразил глава внешней разведки. – Спецназ будет слишком заметен.
– Собирается ли кто-то еще отправиться за интересующей нас информацией?
Улыбка, все еще витающая в уголках губ Халида аль Халили, исчезла, оставив место мрачноватому недоумению. Он мог и промолчать, и так было ясно, но все же аль Халили ответил:
– Мы, к сожалению, пока не располагаем подобной информацией. Но исключать такую возможность нельзя.
Премьер-министр резко повернулся. Глава внешней разведки едва заметно вздрогнул, видимо, ожидая гневного взгляда главы Исламского Союза, но аль Саид лишь развел руками.
– В таком случае нам нужно спешить, – сказал он. – Мы не можем допустить, чтобы подобные технологии оказались в руках наших друзей. Они и так достаточно сильно нас ненавидят.
– Мы могли бы начать операцию через три-четыре дня – наша эскадра постоянно базируется в нескольких сотнях миль от предполагаемой зоны высадки.
– Так начинайте же.
– Прошу меня простить, уважаемый Абдель, но мне кажется, что лучше немного повременить. Это как раз тот случай, когда стоит спешить не спеша. Лишние движения нашей эскадры могут спровоцировать усиление интереса к данному региону со стороны наших друзей. У меня есть план, который на первый взгляд может показаться слишком сложным. Но на самом деле он безупречно подойдет для реализации наших задумок. Денежные риски присутствуют, но люди, необходимые для выполнения операции, уже есть.
– Они достаточно надежны?
– Поверьте, – аль Халили улыбнулся, – достаточно надежности ведомства, которым я руковожу.
– Ну что ж, – премьер-министр сел в большое кожаное кресло, жестом предложив собеседнику сделать то же самое, – если выгода от приобретения технологии превосходит имеющиеся риски, давайте перейдем к обсуждению деталей.
Разведчик, устроившись во втором кресле, достал из стоящего рядом портфеля раллер, открыл его и, повернув экраном к премьеру, сказал:
– По самым приблизительным оценкам, выгода покроет практически любые потери. А теперь – детали…
21. Саванна. Там, где раньше была Кения
Опять жара. Вот, что доконает его в этой треклятой Африке. Уж лучше был бы мангр с его влажной духотой и грязью. Там хотя бы не пекло солнце.
Гамми провел рукой по белым волосам. Свалявшиеся от грязи, жесткие, словно пакля. Седина немного спасала от палящего зноя, что лился потоками с неба, но все равно припекало изрядно.
Рюкзак, который тянул к земле, надоел страшно. Кроме того, что тяжело, было просто обидно – здесь, в Африке, Гамми оказывался рабом при любой власти. Но выбирать не приходилось.
Гамми дернул за лямки, поправляя сползший назад рюкзак. В натертых плечах стало жечь сильней. Одно только радовало душу – у этого скота Моралеса рюкзак еще больше. Вон, пыхтит, морда красная. Но не жалуется. А что толку жаловаться? Некому здесь жаловаться.
И еще донимало зудение в бедре. Нанокапсула не унималась ни на секунду. Больно не было, но слишком уж навязчивое ощущение.
Когда он добрался до берега, там, на Тюремном острове, ощущение достигло своего максимума, Гамми был уверен, что нанокапсулу активировал кто-то из моряков. Только он никак не мог понять – кто: ни один из них не выказал к заключенному ни малейшего интереса. Тогда он решил, что, вероятно, еще не пришло время раскрыть карты. Тем более что так некстати вмешался Моралес. Этот как обычно – спать спокойно не сможет, если не изгадит жизнь другим людям. Но теперь Гамми начал сомневаться, что звали его именно моряки с танкера.
