В МГБ с ним больше не беседовали. Молчаливый человек с бесстрастным, словно у робота лицом, пришедший утром третьего дня, сделал Хэ укол, и очнулся он уже в доме Фа.
Какой пост занимал товарищ Фа в правительстве Китая, Хэ не знал до сих пор. Ни должности, ни звания. Просто – товарищ Фа.
И теперь, когда Фа сказал, что ему нужно отправиться к черту на рога, в африканскую жару, Хэ не стал спрашивать, зачем. Его это не касалось.
Была цель. Подробностей Хэ не знал. Да и не было никаких подробностей – он шел наудачу. Аналитики оценили шансы получить искомую Фа информацию в пятьдесят с небольшим процентов. Этого достаточно – лучших условий не будет. И времени на тщательную подготовку каждого шага тоже. Тем более что никто не знал, какой шаг окажется следующим. Ступить в верном направлении – вот задача Хэ, мастера импровизации, когда дело касалось силовых операций.
Нет, Шэнь не подведет. Не может он подвести Родину и лично товарища Фа. В любом случае, Хэ не позволит ему провалить операцию.
И потом – Шэнь все равно ничего не знает. Знать – это не его прерогатива.
24. Саванна. Там, где раньше была Кения
Красное, уставшее за день солнце медленно опускалось за горизонт. Над равниной стояла легкая дымка, светящаяся в багровых лучах заходящего светила, воздух вокруг наполнился светом и какофонией стрекочущих на все лады насекомых.
Ровную как стол саванну разрывал глубокий провал с осыпающимися краями. Шрам на растерзанном теле Африки, оставшийся в наследство от землетрясений двухлетней давности.
– Там может быть вода, – сказал Мартин, заглядывая в темноту расщелины.
Вода, которую они взяли с катера, подходила к концу, а пополнить запасы пока было негде. Учитывая достаточно густую растительность и наличие, хоть и небольшое, животных, вода должна быть где-то поблизости. Но источники пока что не попадались.
– Почему? – охрипшим голосом спросил Мустафа.
– Потому что вода течет вниз, – объяснил Моралес.
Все обернулись на бывшего надзирателя. Это была его первая реплика с тех пор, как Мустафа расспрашивал про дорогу. Моралес шел наравне со всеми, но видно, что давалось ему это с большим трудом – глаза ввалились, губы потрескались, лицо исказила гримаса боли. Он изо всех сил старался не показывать свою слабость, но получалось это плохо. Легкое ранение плеча угрозы не представляло, но штанина на левой ноге совсем промокла от крови – во время короткого боя кто-то из дикарей успел бросить копье. Оно попало Моралесу в бедро. Рана не очень глубокая, но активный поход сейчас был не для надзирателя.
– На острове в расщелинах часто можно найти источник, – объяснил он.
– Нужно спускаться. – По выражению лица Мустафы было ясно, что он не хочет лезть в преисподнюю. – В любом случае нам нужно где-то укрыться на ночь. Дикари в красных тряпках от нас не отстанут – если они нашли своих, то за нами идет отряд.
Куцев, вытянув шею, заглянул за осыпающийся край. Стена разлома уходила вниз почти отвесно. Дно разлома исчезало во тьме. Виктор опустил рюкзак на землю, взял камень и бросил его вниз. Камень то и дело натыкался на выступы, увлекая за собой целый дождь осыпающейся следом гальки, так что определить таким способом глубину провала не удалось.
– Глубоко, – констатировал Гамми.
– Мы здесь не спустимся, – заметил Куцев.
Как бы то ни было, в этом месте и не перебраться на противоположную сторону – стены разделяла пропасть шириной метров в восемь.
– Обычно в подобных разломах легко найти участок с пологим спуском, – сказал Гамми.
Похоже, на Тюремном острове ребята здорово поднаторели в спелеологии. «В выживании они поднаторели», – подумал Куцев.
– Пошли, – отдал команду Мустафа и двинулся направо. Там был север.
Куцев вздохнул и снова натянул на плечи лямки осточертевшего рюкзака. Он не рассматривал, но, судя по всему, кожа на плечах частично отсутствовала. За время длинного перехода плечи привыкали, наверное, они просто устали болеть, и Виктор забывал про них. Но после короткого перерыва, как сейчас, боль возвращалась, всеми силами напоминая о себе при каждом движении. Черт возьми, он сделал большую глупость, что снял рюкзак сейчас.
Спуск обнаружился километра через три. Здесь стена уходила вниз, разделяясь на несколько ступенек и уступов, по которым можно было спуститься. Большую часть пути катились по осыпающейся гальке.
Моралесу спуск дался особенно тяжело. Куцев шел следом за надзирателем. Несмотря на грохот сыплющихся следом камней, Виктор отчетливо слышал сдавленные стоны каждый раз, когда Моралес был вынужден опереться на левую ногу. Он помогал себе рукой, кожу на ладони содрало острыми камнями, и даже в сумеречной мгле Куцев ясно различал темные полосы крови, остающиеся за Моралесом.
Спустившись вниз, надзиратель не стал останавливаться. Он лишь взглядом спросил у Мустафы, куда двигаться. Капитан пожал плечами, предоставив Моралесу самому определиться с направлением – все-таки у бывшего короля «Африки» опыта в таких делах больше. Моралес пошел в темноте назад, на юг.
Воды здесь не было. И Гамми и Моралес склонялись к этой мысли. Слишком сухой грунт.
Для ночевки нашлось отличное место – стена расщелины, словно подрытая, уходила вбок, формируя довольно просторную площадку, накрытую низкой крышей. Здесь включать фонари можно было безбоязненно: сверху света никто не увидит.
Добытого днем мяса было жаль, но его пришлось выбросить. Жаркая погода не располагала к длительному хранению, мясо уже приобрело не самый приятный душок.
Поели консервы. Мустафа смилостивился и выдал по порции пленным.
Куцев жевал разогретую синтетическую тушенку, не чувствуя вкуса. Собственно, чувствовать было особенно нечего. Виктор так устал за последние дни, что оставалось лишь одно желание: поскорей доесть эту пресную синтетическую дрянь и заснуть хотя бы на пару часов.
Но надеждам не суждено было сбыться – Мустафа назначил Куцева охранять лагерь первым. По два часа на каждого. В роли пленных была хоть какая-то прелесть: Моралеса и Гамми в охранение не ставили, они могли спокойно спать всю ночь. Так что Виктору предстояло еще два часа бороться со сном.
В кромешной тьме делать это было трудно. Виктор то и дело клевал носом. Он пробовал бить себя по щекам, старался думать о чем-нибудь напряженном, например, об их дальнейшей судьбе, но всех усилий хватало минут на пять, не больше. Потом мозг, никого не спрашивая, проваливался в сладкую дрему, и просыпался Куцев от удара о каменистый пол. Ложиться или хотя бы опереться на что-то Куцев себе не позволял, иначе дозорный давно бы перестал выполнять возложенные на него функции.
– Не спишь? – послышался в темноте тихий голос.
Виктор вздрогнул. Это был Мустафа. Проверка или хочет чего?
– Стараюсь, – признался Куцев. – Получается плохо. Но пока получается.
