— Дорогой мой! — восклицает он, протягивая руку. В ладони Исидора его пальцы кажутся фарфоровыми. Он выше, чем Исидор, но почти болезненно худ — обычная для Марса фигура в своем крайнем воплощении. — Как замечательно, что вы смогли прийти. Хотите чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо.
— Садитесь, садитесь. Как вам понравился мой сад?
— Впечатляюще.
— Да, мой садовник настоящий гений. Очень скромный человек, но гений. Эта черта присуща и многим другим людям, обладающим редким талантом, таким, как ваш.
Исидор некоторое время молча смотрит на него и пытается отделаться от ощущения тревоги. Это не отсутствие уединения, как в Пыльном районе, а какая-то неустойчивость, словно покров гевулота вот-вот порвется.
— А вы достаточно гениальны, чтобы догадаться, кто я? — улыбается молодой человек.
— Вы Кристиан Унру, — отвечает Исидор. — Миллениэр.
Выяснить это было несложно, но Исидор потратил полдня, просматривая общественную экзопамять и сравнивая информацию с фрагментом разделенной памяти, оставленным ему женщиной в белом. Унру — если его действительно так зовут — скрытный человек даже по меркам Ублиетта: кроме того, что он очень молод, трудно отыскать какие-нибудь сведения. Его имя обычно упоминается в газетах в связи с социально значимыми событиями или крупными сделками. Ясно одно — времени у него не меньше, чем у Бога.
— Вы разбогатели на посредничестве через гевулоты, операциях, разрешенных Голосом несколько лет назад. И, очевидно, вас что-то беспокоит. Гогол-пиратство?
— О нет. Я обычный человек во всех отношениях, кроме накапливания Времени. Можно назвать это защитным механизмом. А беспокоит меня вот это.
Унру протягивает Исидору листок дорогой белой бумаги с несколькими словами, начертанными элегантным плавным почерком. Письмо гласит:
Дорогой мистер Унру.
В ответ на ваше не присланное приглашение с удовольствием сообщаю, что буду рад посетить ваш прием «Carpe diem»
[32]
28-го Вришики, в 24–00. Со мной будет еще один гость.
Ваш покорный слуга, Жан ле Фламбер.
О ле Фламбере Исидор размышлял весь день. В экзопамяти Ублиетта о нем не было почти никакой информации. В конце концов он потратил Время на дорогого информ-агента, который отваживался заглядывать в Царство за пределами информационного пространства Ублиетта. То, что он раздобыл, можно назвать смесью фактов и легенд. Никаких актуальных воспоминаний или описаний жизни, никаких видео- и аудиоматериалов. Фрагменты сообщений, относящиеся к эпохе до Коллапса, и сетевые дискуссии о выдающемся преступнике, действовавшем в Лондоне и Париже. Фантастические истории о солнечном заводе, украденном у Соборности, о взломе электронного мозга губернии; подозрительные операции в ирреальном Царстве.
Все это не могло относиться к одной личности, возможно, это копи-семейство. Или мем — что бы это слово ни означало в других частях Системы — которым преступники отмечали свои злодеяния. В любом случае это какой-то розыгрыш.
Исидор возвращает записку.
— Ваш прием «Carpe diem»? Это через неделю.
— Да, тысяча лет растрачивается быстро, особенно в наши дни, — улыбается Унру. — Я отказываюсь от большей части своего Времени, и некоторой долей будет распоряжаться моя помощница Одетта, с которой вы уже встречались.
— Я понимаю, для нашего поколения это редкость — не протестовать против этой несправедливости, но я в некотором роде идеалист. Я верю в Ублиетт. Я провел в этом теле восемь великолепных лет и теперь готов отдать свой долг в качестве Спокойного. Но я, конечно, хочу закончить этот период с шиком. Использовать напоследок все свои возможности. — В его словах звучит неожиданная горечь.
Спокойный-слуга приносит изящные фарфоровые чашки с чаем. Унру с наслаждением смакует напиток.
— Кроме того, ощущение конца придает чувствам особую остроту, не правда ли? Мне кажется, именно об этом думали наши отцы и матери, основатели. Изведать все — вот чего я хотел. До того момента, как пришла эта записка.
— Как она к вам попала?
— Я обнаружил ее в своей библиотеке, — отвечает Унру. — В моей библиотеке! — Гневные морщины выглядят на его детском личике абсолютно неуместно. Он с дребезжанием опускает чашку на стол. — Я никого не допускаю в свою библиотеку, мистер Ботреле. Это мое убежище. И никто, за исключением моих ближайших друзей, не может попасть в этот замок. После того, что появилось в газетах, я уверен, вы меня поймете: я чувствую, что… подвергся насилию.
По спине Исидора пробегает дрожь. При одной мысли о том, что кто-то может тайно вторгнуться в его личное пространство без доступа к его гевулоту, ему становится не по себе.
— Вы не допускаете мысли, что это был какой-то розыгрыш?
Унру складывает ладони.
— Безусловно, я рассматривал такую вероятность, — говорит он. — Как вы догадываетесь, я внимательно просмотрел экзопамять замка. И ничего не обнаружил. Вчера вечером, примерно от семи до половины восьмого, письмо просто возникло в библиотеке. Почерк мне незнаком. Такую бумагу можно купить в любом канцелярском магазине на проспекте. Нет никаких следов ДНК, кроме моих собственных. Одетта уже проверила это. Я уверен, что здесь замешаны технологии других миров. А modus operandi
[33]
— заранее объявить место и время преступления — определенно соответствует тому, что нам известно об этой личности. В некоторой степени я даже не удивлен. Пришельцы считают нас отсталыми простаками. И этот… вор по какой-то причине выбрал для забавы именно меня. Но если бы я обратился к Голосу или к наставникам, мне бы ответили то же самое: это просто шутка. Вот по этой причине я и пригласил вас, мистер Ботреле. — Унру улыбается. — Я хочу, чтобы вы мне помогли. Хочу, чтобы вы выяснили, как это письмо попало в мою библиотеку. Хочу знать, что он задумал, и расстроить его планы. А если преступление все-таки будет совершено, хочу вернуть то, что он похитит.
Исидор глубоко вздыхает.
— Мне кажется, вы несколько преувеличиваете мои способности, — говорит он. — Как бы то ни было, я сомневаюсь, что за этим стоит реальный ле Фламбер. Но даже если это он, почему вы полагаете, что я в силах бороться с подобным существом?
— Как я уже говорил, я идеалист, — отвечает Унру. — Я знаком с вашей работой. Более того, я могу назвать себя вашим поклонником. И поскольку меня глубоко оскорбило поведение вора, я считаю удачной идеей устроить подобную битву умов в качестве компенсации за это оскорбление. Естественно, ваши усилия будут достойным образом вознаграждены, если дело в этом. Что скажете?
Поймать вора, размышляет Исидор. Нечто ясное. Нечто простое. Даже в том случае, если это всего лишь шутка.
— Хорошо, — говорит он. — Я согласен.
