Наверное, он сбился с шага или на лице отразилось беспокойство, но законники направились прямо к нему.
— Здравствуйте, — поприветствовал Гудвина двухметровый детина, постукивая служебным игольником по руке. — Проверка документов. Плановая. Предъявите удостоверение личности.
«Везет мне сегодня на внушительных парней», — горько подумал Гудвин, вытащил из кармана поддельную карточку… и похолодел.
Законники не ограничились чтением информации на документе — сразу достали сканер для идентификации. Обычно такие использовались в крупных учреждениях, узлах информационной безопасности или банках. В руках патруля подобный гаджет мог означать только одно — кто-то на самом верху серьезно озаботился вопросом подделки информации.
«По-моему, я попал», — эта мысль посетила Гудвина еще раньше, чем сканер издал противный писк и замигал тревожным сигналом. Конечно, ведь голограмму и штрихкод подделать легко, а вот ДНК — сложно и очень дорого.
— Да, это я, — сказал Гейт.
Законники насторожились, но видя, что чел не дергается, а стоит спокойно, не стали его тут же хватать. Просто один из них вроде бы ненароком переместился чуть за спину.
Дальше надо было что-то делать. Что-то дерзкое и быстрое, чтобы скрыться от законников.
— Сейчас я передам вам флешку с вирусом, убивающим мозги, — монотонно продолжил Гудвин.
Он медленно, показывая, что ничего постороннего у него нет, полез в задний карман штанов. За поясом был игольник, но в данной ситуации он казался бесполезным. Так же не торопясь Гудвин вытащил из кармана флешку, поднял ее и перед лицом законника резко подбросил вверх.
Расчет сработал. Прикованные к флешке взгляды дернулись за ней, а когда законники опомнились, Гудвин уже улепетывал, стремясь как можно скорее затеряться в толпе. Там его будет трудно выследить, и вряд ли начнется стрельба.
Толпа в любом городе и в любое время подчиняется одним и тем же законам. Попытка догнать кого-нибудь, продираясь через огромную кучу народа, заранее обречена на провал. При этом возникает ощущение, что перед тем, кто убегает, толпа словно бы расступается, освобождая дорогу. Можно даже подумать, что таким образом бессознательный организм, образованный сознательными — по большей части — индивидуумами, активно помогает бегущим, потому что жалеет их. Ведь каждому когда-нибудь приходилось убегать. А как известно, от хорошего удирать сломя голову не станешь.
Конечно, каждому приходилось и догонять, но здоровый азарт бегущего и его разочарование от неудачи не идут ни в какое сравнение с облегчением человека, скрывшегося от погони. Поймать можно и в другой раз, а всякий убегающий уверен, что это последний его шанс как-то исправить ситуацию. Да и страх — более сильная эмоция, чем злость или жажда расправы. Потому-то толпа инстинктивно помогает бегущим и препятствует преследующим. Коллективное бессознательное во всей красе.
Впрочем, до этих высоких материй Гудвину не было дела. Он убегал, полностью осознавая тот факт, что ничего хорошего в случае его поимки не будет. Да и вообще, скорее всего, ничего не будет. Законы Нового Вавилона чрезвычайно суровы к тем, кто их нарушает.
Мысль активировать ЭлБу почему-то не пришла Гейту в голову. Да и, собственно, мыслей в ней вообще не было. Он просто бежал, поворачивал, бежал вновь, распихивал встречающихся на пути и, не успев услышать проклятий в свой адрес, продолжал бег.
Движение стало смыслом его жизни.
Вклинился между двумя влюбленными. Толкнул мужчину с огромным пакетом. Уклонился от удара. Нырнул в переход. Вынырнул у станции монорельса. Влетел туда, выскочил с другой стороны.
Никакого транспорта, никаких остановок. Вперед, вперед, вперед… Куда?
Куда?!
К Джерому!
Почему?.. Не важно.
И снова бесконечный бег.
Однако теперь вместе с ногами работал и мозг. Работал, словно старинные сломанные часы. Шестеренки вертелись с бешеной скоростью, соскакивали, застревали, начинали вращаться в обратную сторону.
Итогом этой работы стало воспоминание о том, что когда-то давно Джером давал Гудвину свой адрес, приглашая в гости, но тот, как всегда, отшутился — мол, не ходит к малознакомым одиноким мужчинам домой, у него много дел и вообще пора расходиться. Тем не менее адрес запомнился и сейчас всплыл в памяти.
Предупредить о приходе? Коммуникатор Гейт успел выключить, руководствуясь некими вбитыми в подсознание инстинктами. Конечно, риск, что кто-то отследит его таким образом, был невелик, но все же вероятен. Значит, позвонить и предупредить о скором визите не получится. Других способов Гудвин не видел. Купить на улице чей-то коммуникатор и попытаться достучаться до Джерома — слишком сложный вариант, да еще и требующий времени, которого не было.
О том, что делать, если друга не будет дома, он старался не думать.
Через несколько часов бега, перемежавшегося ходьбой, Гудвин добрался до нужного дома. Черный, казавшийся монолитным, тридцатидвухэтажник нависал громадиной, не предвещая ничего хорошего. Впрочем, и плохого он не сулил. Просто стоял и всем своим видом символизировал собственную отстраненность от проблем Гейта.
Набрав номер квартиры, беглец прослушал обрывок из занимательной песни последнего музыкального идола Нового Вавилона. Песня называлась «Из панки в дамки» и смысла в ней содержалось еще меньше, чем в названии.
— Кто? — спросили голосом, очень и очень похожим на голос Джерома.
— Гудвин.
— Заходи.
«И всё? — подумал Гудвин. — Никакого удивления, никаких тебе „Вот этого не ожидал!“? Заходи и ничего больше. Странно».
Впрочем, причина странности выяснилась, стоило Гейту проникнуть в жилой блок Джерома.
Распластавшись на диване с пакетом мятных жевательных конфет, друг наслаждался трехмерным концертом того самого музыкального идола, который в настоящий момент скакал почти вплотную к дивану и кричал нечто вроде «И все вместе!».
Все действительно делали что-то вместе. Кричали, улюлюкали, свистели и подпевали. Одновременно и сразу.
Душераздирающее зрелище.
— Ничего себе… — пробормотал Гудвин. Правда, в уме он не удержался от более жесткого комментария, из которого сразу стало бы ясно его отношение к современной поп-культуре и особенно к некоторым ее проявлениям.
Джером лениво обернулся и смерил гостя заинтересованным взглядом. Потом повозился, принял сидячее положение, смахнул с обивки несколько оберток от шоколадных батончиков, желтые крошки — по всей видимости, от чипсов — и приглашающе похлопал по дивану. И даже протянул пакет с конфетами — угощайся, мол.
— Садись. И вправду, выглядит ничего. А почему ты вдруг так резко имидж сменил?
Гудвин после выматывающей погони забыл обо всем — даже о метаморфозах собственной внешности. Будь на месте Джерома кто-нибудь более нервный, мог бы и испугаться — воспользоваться шокером или врубить сигнализацию. А если бы поглядел в видеофон — и того хуже, вообще на порог не пустил бы.
