Зола прислонилась к дверному косяку.
— Как жаль, что я не знала о твоей слабости чуть раньше. Знаешь, до того как твоя сестра умерла, я взяла с принца обещание, что он будет танцевать с Пионой. Я могла бы попросить о том же и для тебя, но, боюсь, сейчас уже слишком поздно. Какой кошмар.
Лицо Перл вспыхнуло.
— Ты не смеешь даже произносить ее имя, — сказала она резким шепотом.
Зола моргнула:
— Пиона?
Детское злорадство ушло из глаз Перл, в них вспыхнул настоящий гнев.
— Я знаю, что ты убила ее. Все знают, что это твоя вина.
Зола уставилась на нее, потрясенная резким переходом от незрелого хвастовства.
— Это неправда. Я никогда не была больна.
— Это твоя вина, что она оказалась на свалке. Вот где она заразилась.
У Золы отвисла челюсть. Она так и стояла с открытым ртом.
— Если бы не ты, она бы пошла сегодня на бал, так что не пытайся сделать вид, что оказала ей какую-то услугу. Самое лучшее, что ты могла бы сделать для Пионы, оставить ее в покое. Тогда, возможно, она все еще была бы здесь. — Слезы заблестели в глазах Перл. — А ты пытаешься делать вид, что переживала за нее, как будто она твоя сестра, и это нечестно. А сама… встречалась с принцем, старалась привлечь его внимание, хотя знала, как она к нему относилась. Это мерзко.
Зола сложила руки, защищаясь.
— Я знаю, ты не веришь, но я действительно любила Пиону. Я люблю ее.
Перл громко шмыгнула носом, словно останавливая рыдания, готовые накрыть ее.
— Ты права. Я не верю тебе. Ты лгунья и воровка, и тебе ни до кого нет дела, кроме себя. — Она замолчала. — И я собираюсь убедиться, что принц об этом знает.
Дверь в спальню Адри открылась, и та вышла из нее в белом с пурпурным кимоно, расшитым элегантными журавлями.
— О чем вы обе опять лаетесь? Перл, ты готова идти? — Она оглядела Перл наметанным глазом, пытаясь определить, нужны ли еще какие-нибудь доработки.
— Поверить не могу, что вы идете, — сказала Зола. — Что скажут люди, если вы все еще в трауре? — Она знала, что на эту кнопку не стоит нажимать, это было несправедливо, она слышала их плач сквозь тонкие стены, но сейчас у нее не было настроения быть справедливой. Даже если бы у нее был выбор, она бы не пошла. Не без Пионы.
Адри устремила на нее холодный взгляд, сжав губы.
— Коронация начинается, — сказала она. — Иди и вымой хувер. Я хочу, чтобы он выглядел как новый.
Радуясь, что не придется сидеть с ними во время коронации, Зола без возражений схватила свои костыли и направилась обратно к двери.
Еще один вечер.
Она подключилась к сети, как только дошла до лифтов, и в углу зрения появилась трансляция с коронации. Еще шла предварительная церемония. Во дворец входила процессия официальных лиц, омываемая волнами журналистов и камер.
Зола взяла в кладовке ведро и мыло и заковыляла к гаражу, вполуха слушая, как диктор объясняет символическое значение разных элементов коронации. Вышивка на одежде Кая, гербы, которые были подняты, когда он приносил свои клятвы, количество ударов в гонг, когда он взошел на помост, все эти традиции, которые существовали веками и были заимствованы из разных культур, принадлежащих народам, которые вошли в Содружество.
Новости постоянно переключались на фестиваль, промелькнули случайно отснятые кадры — принц Кай на фестивале, во время приготовлений, и только эти кадры отвлекли внимание Золы от ведра мыльной воды. Она не могла не представлять, как она сейчас была бы с ним, во дворце, а не в холодном гараже. Как он пожимает руки каким-то представителям. Как он приветствует толпу. Как он старается улучить минутку, чтобы переговорить со своим советником с глазу на глаз. Как он улыбается ей, радуясь, что она здесь, рядом с ним.
Эти случайные кадры скорее успокоили, чем ранили ее сердце. Они напомнили, что в мире происходят куда более значимые события, и ее стремлению к свободе, насмешкам Перл, капризам Адри и даже его флирту с ней нет места в этой огромной картине.
Восточное Содружество короновало своего нового императора. Сегодня на это смотрел весь мир.
В одеждах Кая смешались древние и новые традиции. Горлицы, вышитые по мандариновому воротнику, символизировали мир и любовь. На плечи был накинут плащ цвета ночного неба с шестью серебряными звездами, означавшими мир и единство шести земных держав, и двенадцатью хризантемами, означавшими двенадцать стран, входивших в восточный союз, и то, какое их ждет процветание при новом императоре.
Советник стоял рядом с Каем на платформе. В первых рядах были представители каждой ветви власти от каждой провинции. Но взгляд Золы все время возвращался к Каю, как будто он притягивал ее как магнит, снова и снова.
Затем к присутствующим присоединилась небольшая группа — они заняли свои места последними. Это была королева Левана в сопровождении двух магов. Королева была в тонкой белой вуали, скрывавшей ее до локтей, прятавшей ее лицо и делавшей похожей скорее на привидение, чем на королевского гостя.
Зола вздрогнула. Она не думала, что до этого лунатики когда-либо присутствовали на коронации императора Восточного Содружества. Вместо того чтобы наполнить ее надеждой на будущее, это зрелище скорее вселяло беспокойство. Потому что надменное поведение Леваны словно говорило, что она тут больше к месту, чем любой землянин. Словно это ее вот-вот коронуют.
Королева и ее окружение заняли свои места в первом ряду. Сидевшие рядом попытались скрыть — впрочем, безуспешно — свое неудовольствие от необходимости находиться так близко от нее.
Зола вытащила мокрую тряпку из ведра и принялась за работу, натирая хувер Адри до блеска.
Коронация началась громом барабанов.
Принц Кай опустился на колени на покрытых шелком подмостках, и мимо него прошла вереница мужчин и женщин, каждый в этой процессии повязывал ему на шею ленту, медальон или кулон с драгоценным камнем. Все они символизировали что-то — долгую жизнь, мудрость, доброту сердца, щедрость, терпение, радость. Когда все ожерелья были на нем, камера показала лицо Кая крупным планом. Он казался неожиданно спокойным. Он опустил глаза, но голову держал высоко.
В соответствии с традициями, вести коронацию должен был один из правителей другого земного государства — чтобы показать, что прочие правители признают право нового императора на власть. На эту роль был выбран премьер-министр Европейской Федерации Бромстад, высокий широкоплечий блондин. Золе всегда казалось, что он больше похож на фермера, чем на политика. Он держал старый бумажный свиток, в котором были перечислены все обещания, которые Кай дает людям, принимая роль императора.
Взяв свиток обеими руками, премьер-министр стал читать текст клятв, а Кай повторял за ним.
— Я торжественно клянусь управлять народами Восточного Содружества в соответствии с законами и обычаями, установленными поколениями правителей, — декламировал он. — Я буду использовать власть, дарованную мне, чтобы служить на благо справедливости, быть милосердным, соблюдать неотъемлемые права всех народов, уважать мир между всеми нациями, управлять с добротой и терпением и стремиться к мудрости и совету своих коллег и братьев. Все это я обещаю делать сегодня и в течение всех дней своего правления перед всеми свидетелями на Земле и на небесах.
