Именно они первыми, наплевав на субординацию, бросились к Листопаду, наперебой извиняясь, что оказались совершенно не готовы к визиту помощника министра. Ну и вообще к встрече родственника такого известного и уважаемого человека, как Эдуард Анатольевич.
Лейтенант, помрачнев, восстановил дисциплину хорошо отработанным рыком, от которого солдаты сразу взяли «на караул», а земляки-чиновники примолкли.
Последовала еще одна проверка электронных документов, личности и прав доступа.
Неторопливо убедившись, что все в порядке, старший лейтенант козырнул помощнику министра. С глуповатой улыбкой, без помощи «балалайки» – с ужасным акцентом, но очень гордый собой, выдавил:
– Риады пириветьствовать вась на бориту «Имипириатора Сихуанди», господинь помосьник министира!
Листопад, надеясь, что потливость ладони спишут на жару, горячо пожал военному руку, только после этого поздоровавшись со встречавшими его работниками посольства.
И сразу, не давая спохватиться, принялся торопливо объяснять, чем вызвана столь экстренная и неподготовленная инспекция. Ссылаясь на жесткую нехватку времени, первым направился к величественной машине, чья тень легко могла накрыть целый городской микрорайон…
Лишь сейчас, в тесной келье, давая отдых натруженным мышцам, Листопад задумался, что почти не обратил внимания на подавляющее величие машины, которую прибыл уничтожить…
После того как поднялись на борт «Ильи Муромца», стало чуть сложнее.
Секретарь и двое чиновников никак не хотели оставлять его в покое, буквально повиснув на плечах. И только когда молодой помощник министра разозлился, потребовав покоя и одиночества, ему выделили комнату, оставив одного.
А дальше… а дальше, если бы Порфирион не выполнил свою часть операции, юношу ждал бы провал – беспощадное разоблачение с военным трибуналом в финале. Потому что китаец, разодетый в деловой костюм бюрократа, обязательно привлек бы внимание солдат, даже несмотря на всю остальную маскировку.
Отделавшись от назойливых сопровождающих, Листопад выждал ровно полчаса. Выскользнул из гостиничных номеров, где селили визитеров, и спустился вниз по разведанной ранее лестнице. К почтовому отделению шел со смесью страха и надежды.
На русского с верхних палуб тут косились с угрозой и недоверием, что лишь усугубляло дурное предчувствие. Но до конца убедить себя, что Порфирион ошибся или система дала сбой, означало подтолкнуть разум к истерике, и потому Степан верил до последнего. К счастью, не разочаровавшись в своей вере.
Посылка с рабочей одеждой и обувью, пришедшая на обладателя простенького электронного ключа, оказалась на месте и была выдана предъявителю кода без лишних вопросов. Остальное стало делом техники – крысой забиться в лабиринты труб и технических коридоров, где нет соглядатаев и камер наблюдения, и снова сменить личину.
Если во влажный и шумный отсек охладителей украдкой входил молодой человек со статью будущего верхолаза, то обратно выполз Денис Йен, обыкновенный работяга родом из дальневосточных провинций Поднебесной. Бедняк, китайскую кровь семьи которого когда-то с удовольствием разбавил кто-то из европеоидов.
Грим, качественный и долговечный, безупречно справился с заданием, за которое пластикам обычно отстегивали огромные деньги. И пусть мимикрия едва ли продержится три недели, этого времени Листопаду вполне должно хватить…
Нащупав под майкой оберег на цепочке, Степан Гринивецкий поднес образок святого покровителя к губам, осторожно поцеловав и возблагодарив за благополучный исход очередной фазы. Расстегнул мешок, достал зеркало, придирчиво осмотрел лицо.
Инъекции сделали свое дело, как и присосавшийся к бритой голове парик или вставная челюсть. И пусть видок от этого парень приобрел весьма клоунский и бродяжий, он же маскировал и неспешную манеру речи, которой ломщик стал обязан старенькой «балалайке».
Листопад взволнованно вздохнул.
Он, не имеющий никакого опыта оперативной работы, сумел без особого труда обмануть представителей сразу двух армий, проникнуть на борт нового Чуда Света, ни на градус не отклониться от намеченного курса. Но теперь – прежде чем ломщик отправится лично изучать «Илью Муромца» и рассчитывать точки нанесения удара, – стоит затаиться.
Его, безусловно, хватились уже следующим утром.
Наверняка шумно, со скандалом. Видано ли – сразу после прибытия из гостиницы пропадает брат министра Сибирской Республики? Ох, и переполошились в консульстве, на уши встали, из военных принялись душу вытрясать. Листопад даже поморщился.
Оставалось надеяться лишь на одно – когда Эдуард получит всю информацию о его проникновении на китайского «Илью», он постарается замять конфликт, всеми правдами и неправдами убедив поднебесников, что никто их за исчезновение молодого чиновника не винит. Что Терпение станет делать дальше – вопрос другой, и над ним еще предстоит поразмыслить.
Но это позже…
Степан заправил кушетку тонким синтетическим одеялом, впихнул бесценный футляр в крохотную тумбу. Нужно надежно спрятать, но тоже не сейчас…
Улегся, поджимая ноги – как и предполагалось, те упирались в дверь.
Глядя на лампочку, тусклую настолько, что позволяла на себя смотреть, не ослепляя, Листопад размышлял над дальнейшими действиями. Левая рука молодого человека, лежащая на груди, задумчиво теребила серебряный образок с человечком, сжимающим над головой огромную цифру 0.
Когда тянешь крупную рыбину, важно не оборвать леску
7 дней до начала операции
«Бронзовое зеркало»
Рамон Бадоса был счастлив, искренне и самозабвенно.
За тридцать пять лет своей биографии он всегда соглашался с высказыванием, что удача заключается в постоянной готовности использовать выпадающий шанс. Но никогда, никогда в жизни до этого момента не мог даже представить, что сумеет такой шанс не просто встретить – уловить! Конечно, уцелеть после гибели мира – само по себе немалая удача. Но то, что случилось в Сибири пару дней назад…
Длинный колесный вездеход шатко переваливался на камнях, заставляя набивших его нутро людей охать и смеяться, но Рамону было не до общего восторга. Он даже почти не смотрел в крохотное бронированное оконце, за которым раскинулись величественные виды гор, переживших Катаклизм.
Рамон все еще упивался удачей, которая сопутствует совсем не большинству…
Мог ли он, профессиональный, хоть и не гениальный оператор сетевого телевидения, предположить, что неожиданное несчастье обернется столь же неожиданным триумфом? Нет, конечно, не мог. И даже два дня перелетов, прошедшие с момента судьбоносных переговоров в Новосибирске, не сумели убедить Бадосу в реальности происходящего, какими бы яркими красками при этом ни были наполнены.
Он так задумался, что не заметил, как взлохматил свои иссиня-черные волосы, уложенные гелем, растрепав всю прическу. Так же рассеянно вынул из подлокотника стакан с лимонадом, глотнул.
