– Не вини его, Большой Брат, – почти по-дружески попросил Вебер. – Я умею спрашивать. Прошу тебя, не усложняй ситуацию. Помоги поймать беглеца. Мы покинем комбайн – и все пройдет, как страшный сон поутру.
Стиснув зубы, Кипяток рассматривал сидящего напротив наглеца. Их разделяло шагов двадцать – босс «Кобры» на диване, его собеседник на стуле в привратной зоне, окруженный пятеркой головорезов. Если тот сейчас попросит чаю, Квон Пэн даже не удивится…
– Ты русский, так? – спросил он, стараясь удержать бушующий в груди жидкий металл злости.
– Сибиряк я. Мои предки еще Ново-Николаевск строили… – с достоинством ответил Вебер. – Ну так что, Большой Брат? Поможешь мне?
Квон Пэн вскочил на ноги, успев заметить, как дрогнули «сорокдевятки», державшие сибиряка на прицеле. Ах, как близко тот сейчас был от смерти…
– Э-э-э… – завыл Кипяток, потрясая ладонями. – Как же вы меня достали за один короткий день! Ты, такой важный! Думаешь, я тебе поверил? А твой Листопад? Денис, мать его, Йен! Вы думаете, что можете издеваться надо мной?! Над Квон Пэном?!
Боковым зрением он разглядел, как отодвигаются с помоста инфорсеры, до того стоявшие за его спиной. Они-то хорошо представляют себе, чем может закончиться припадок босса. В стороны подались даже бойцы, державшие на мушке Вебера – если Большой Брат начнет стрелять в наглого чужестранца, особенно выцеливать не будет, еще своих зацепит…
– Вы приходите в мой дом! – Кипяток больше не сдерживался, вцепившись в рыжие космы, будто хотел их выдрать. – Рассказываете мне старинные притчи! Что-то доказываете, о чем-то просите! И каждый из вас… слышишь, Вебер?!. Каждый из вас пытается меня обмануть! Это на моем-то комбайне? В моем собственном царстве? Среди моих людей?!
Он взвыл, обводя воинство убийц и костоломов широким жестом руки. Сложил ладони, приставил ко лбу, с закрытыми глазами поклонился в сторону алтаря.
– О, Будда, воцарившийся в спокойствии и мудрости! Дай мне терпения вынести посланные испытания… – Когда Кипяток вновь взглянул на Вебера, его глаза пылали. – Вы совсем потеряли страх, совесть и уважение, проклятые русские! Будь моя воля, я бы лично повышибал вам зубы! Этими самыми руками!..
Он вскинул перед собой крепко сжатые кулаки. А через секунду Вебер вдруг сумел вставить негромко, но удачно вклинившись в паузу – так, что услышали все, даже сидящие в конце зала машинисты:
– Так попробуй, чего зря языком молоть…
Тишина вдруг обволакивающая все таким плотным покрывалом, что не слышно даже шума вентиляторов, встроенных в потолок. Люди разучились дышать. Они стараются не моргать, чтобы ненароком не спугнуть эту таинственную, сказочную тишину. Повсюду властвует отсутствие самых незначительных, мельчайших звуков.
Так, во всяком случае, показалось Квон Пэну после того, как смысл произнесенных сибиряком слов дошел до его сознания. Бац – и словно проткнули барабанные перепонки в ушах, настолько стало тихо и сумрачно…
– Что ты сказал? – раздельно, чуть ли не по буквам, спросил босс, удивляясь, как его окаменевшая челюсть еще способна двигаться. – Повтори!
– Говорю, что грозен ты, Большой Брат, – снова сопроводив слова вежливым кивком, безмятежно ответил Вебер. – Да только пугаешь зря. Хочешь драться – давай, за мной страха нет. Если я одолею, отпустишь. Ну и Листопада поймать поможешь. Твоя победа будет – уеду с комбайна сегодня же. Все сделаю, как велишь. Еще и компенсацию выплачу за побои твоим людям.
У одного из инфорсеров на радиопередатчике запиликал сигнал вызова, отчего вздрогнули все, даже Кипяток. Офицер тут же выключил рацию и, обливаясь потом, затравленно осмотрелся, словно совершил страшное преступление. Взгляды десятков мужчин, наполнявших убежище, снова вернулись к боссу и его безумному пленнику.
Квон Пэн всматривался в бледное, покрытое легкой щетиной лицо Вебера. Смельчак? Или сумасшедший? Знает ли он, насколько силен Большой Брат в кулачном бою? На что делает ставку?
Просканировав его мысли, сибиряк почесал кончик носа и ответил на молчаливый вопрос:
– Не сошел я с ума, Большой Брат, не сошел. Просто, когда дело заходит в тупик, на Руси часто решают вопрос Божьим судом. С давних времен. Да и у вас наверняка что-то подобное в старину заведено было. Потому и предлагаю драться – вижу же, силен ты в рукопашной. А смелый я такой, потому что правду за собой вижу. С ней не проиграешь…
Кипяток осмотрелся, ловя на себе взгляды подчиненных. Варвар, дикий глупый варвар – вот кто перед ним! Глупец, погрязший в иллюзиях и примитивных верованиях. Человек, только что подписавший себе приговор. Или, в лучшем случае, направление на инвалидность…
Мужчиной Вебер, бесспорно, был крепким. Но лупить его Квон Пэн собирался люто, без пощады или поблажек.
– С удовольствием… – Улыбка трещиной пробежала по его побледневшему лицу. На этот раз настоящая, без натяжек или усилий. – Условия принимаются…
Теперь, когда разговор вдруг вырвался из тупика, ярость и ненависть Пэна устремились в нужное русло, настраивая тело и разум на предстоящую схватку. Он живьем зароет сибиряка в железный пол убежища. Наплевав на дипломатическую неприкосновенность или последствия. Изломает кости, вырвет кадык, пронзит пальцами сердце.
Это будет настоящий бой, без поддавков и неловкостей. Ни один «сорок девятый» не смог бы сделать ему подарка лучше!
Мрачная тень, лежавшая на челе Большого Брата уже несколько часов, начала испаряться.
Убежденность в правоте дарит человеку крылья
1 час 21 минута до начала операции
«Бронзовое зеркало»
Рискованный поступок так же, как подброшенная монетка, всегда оборачивается одной из двух сторон.
Дзынь… Первая сторона – поступок становится геройским, почитаемым и вписанным в легенды.
Дзынь… Сторона вторая – он превращается в глупость, от которой не успели отговорить.
Илью отговаривать было некому, и он твердо решил даже не задумываться о неудачном исходе дела.
Смелость и хладнокровие, с которыми он держался перед грозным и вспыльчивым Квон Пэном, начали помалу сходить на нет. Беседу тем временем требовалось вести к логическому завершению. Тут-то сан шу Триады лично дал пас, устремив мысли Вебера в нужном направлении.
В том, что китайские бандюганы его не грохнут, советник посла не сомневался. Местный босс – всего лишь шишка районного масштаба, чтобы принимать такие беспредельные решения, да еще и поперек законов коменданта. А вот помешать Илье в его поисках китаец мог сотней способов, и потому…
Возможно, ситуацию можно было попробовать разрешить иным путем. Тот же Терпение наверняка с ходу придумал бы несколько бескровных планов. Но Леший никогда себя к мыслителям не причислял, и потому предложенный Кипятку вариант считал далеко не худшим. Лишь бы тот не оказался ну уж слишком силен. Впрочем, как говорится – и не таких вывозили…
