И тут произошло чудо. Первой среагировала красивая болгарка Цвета. Она подбежала к Сашку и поцеловала три раза — в одну щеку, потом в другую, а потом еще, будто случайно, частично и в губы. Ничего подобного она никогда раньше не делала! Потом степенно подошел Вугар, крепко пожал ему руку и шепнул на ухо: «Ну ты даешь!» Тут и русский кореец Ли причалил с улыбкой во все лицо и, понизив голос, сказал: «Потрясающие новости, мы все в восторге». — «Ага, — ответил на всякий случай Сашок, — конечно». А сам старался не выглядеть озадаченным, но на самом деле постепенно впадал в панику: что такое происходит-то? Опять чертовщина какая-то или еще один вселенский розыгрыш?
Вскоре вокруг его стола образовался целый круг. Все улыбались, кто-то негромко, деликатно хихикал, кто-то жал руку, вроде поздравляли с чем-то. Потом вдруг круг расступился, и перед Сашком появилась величественная чалма мистера Сингха. «Ну, если и этот бросится лобызать, то все, это точно — очередная галлюцинация», — подумал ко всему уже готовый Сашок.
Но мистер Сингх целовать его не стал, а вместо этого сказал с большим достоинством: «Мистер Тутов, позвольте представить вам руководителя Тираспольского текстильного комбината — нашего главного клиента из Молдовы». Сашок встал и пожал руку коренастому мужику средних лет. «Познакомьтесь, мистер Лупану, — продолжал представление Синюха, — это мистер Тутов, наш новый владелец. Он только что — сегодня, собственно говоря, — купил «Сенчури билдинг паблишерз лимитед».
Лупану с чувством схватил руку Сашка, сжал ее больно и принялся трясти изо всех сил, не в состоянии вымолвить ни слова — от полноты чувств, видимо. Сашок тоже лишился дара речи. Так они и стояли несколько минут, трясли друг другу руки, как два брата-близнеца, впервые встретившиеся после разлуки в младенчестве. Или просто как два глухонемых идиота. А весь дружный коллектив наблюдал эту сцену со все возрастающим недоумением.
Глава 24. «Стрелка» на лондонском перроне
Сашок и слова-то такого дурацкого не знал. Может быть, слышал, но не был уверен, что правильно понимал его значение. И потому несколько растерялся, когда столкнулся с ним вполне практически. Однажды вечером в доме раздался телефонный звонок. Трубку сняла теща и тут же повернулась к Сашку: «Саш, — сказала она, — это тебя. Кто-то с очень сильным акцентом, я с трудом понимаю, что он говорит».
— Слышь, кореш, — сказал грубый голос. — Это Лещ… Звоню тебе сказать: Дынкин тебе «стрелку» назначает.
— Что, что он мне назначает? Я не понял, слышно плохо, — сказал Сашок и на всякий случай дунул в трубку.
— Что-что… дед Пихто… «Стрелка», говорю, тебе назначена… Не придешь — пожалеешь в натуре… Следующий четверг, ясен перец, на станции «Нью-Кросс», в восемь вечера. Мы пацанов своих возьмем, ты тоже можешь свою команду прихватить, кто там у тебя есть… хоть Беника бери, хоть кого… И этого, как его… Синюху твоего… поглядим, что за авторитет такой. Но чтобы чисто — без мусоров, понял?
— Понял… почти… то есть вы хотите встретиться для переговоров?
— Ага, — сказал Лещ и неприятно засмеялся. — Для них…
Сашок решил проявить твердость. Сказал:
— «Нью-Кросс» меня не устраивает… Мне это совсем не по пути… вот если бы на «Ландон Бридже»…
— Ща, погоди, не клади трубку… я тут посоветуюсь…
Возникла пауза. В телефоне слышалось какое-то шуршание и, кажется, далекий, слабо различимый шепот.
Наконец вновь раздался вальяжный голос Леща.
— Слышь, браток, бридж так бридж… Что один вокзал, что другой… Только не опаздывай и не болтай, а то пожалеешь, что на свет родился…
Но для начала Сашок пожалел, что согласился на эту идиотскую «стрелку» — что за жаргон, в самом деле, кретинский…
Может, не ходить все же? Или действительно обратиться в полицию — спасибо Лещу за идею? Думал, думал Сашок, да так ничего и не придумал. Все откладывал решение на потом и не заметил, как наступил роковой день. Оказался он, как всегда, на платформе станции «Ландон бридж», где он обычно садился в поезд. Посмотрел на часы — без двадцати двух минут восемь. «Батюшки-светы, да не четверг ли сегодня?» — спросил себя Сашок и тут же ответил сам себе утвердительно: «Конечно, четверг! День этой, как ее, стрелы, что ли? Или стрелки? В общем, переговоров с бандитами». Переговоров, которые ничем хорошим кончиться не могли. Но еще не поздно было уехать. Вскочить на любой поезд и ускользнуть. И все, привет горячий! Стрелкуйтесь тут сколько хотите сами. А меня увольте!
Но, с другой стороны, не простят ведь. Опять, наверно, на счетчик поставят или что-нибудь в этом роде. Что там у них в блатном мире полагается за уклонение от переговоров, на которые ранее дал согласие? По этим их — «понятиям», так, что ли, называются их бандитские правила? Вдруг откуда-то пришло в голову где-то слышанное блатное выражение: «За базар ответишь». Нет, это же надо так издеваться над родным языком!
В общем, совсем Сашок приуныл от всех этих мыслей и даже не заметил, как перед ним вырос человек-гора по имени Кевин. А за ним — целая толпа его единомышленников. По виду типичных футбольных хулиганов. Бритые черепа, шальные глаза, замысловатые татуировки в самых неожиданных местах. Могучие руки, сжатые в кулаки. В общем, настоящие бойцы «фирмы».
Сашок в последнее время целое исследование провел, пытаясь понять, с кем имеет дело. Выяснилось, что эти самые «firms» возникли в шестидесятые и пышным цветом расцвели в семидесятые годы двадцатого века в качестве организованных фанатских сообществ. Это были небольшие армии, со своими полевыми командирами, интендантами, пропагандистами и идеологами.
Джек, двоюродный (или троюродный) дядя Анны-Марии, слыл в семье главным знатоком истории футбола. И по просьбе Сашка прочитал ему целую часовую лекцию — жена еле-еле его заставила прерваться и отправиться по делам и за покупками. Если Сашок все правильно понял, еще в четырнадцатом веке чрезвычайное распространение в Англии, особенно в сельской местности, получила игра в свиной мочевой пузырь, причем матчи часто заканчивались потасовками — настолько жестокими, что король несколько раз пытался игру запретить, но потерпел полное поражение. Настолько она была популярна. В последующие века футбол появился на улицах городов, перекрывая целые кварталы на много часов. И здесь тоже это соревнование сопровождалось массовыми драками. Запреты не помогали: пришлось властям легализовать футбол и даже помочь организовать клубы, оборудовать поля и стадионы.
В новые времена мощные вспышки околофутбольного насилия произошли в восьмидесятых годах девятнадцатого века. Но своей вершины «хулиганское движение» достигло именно тогда, когда появились эти самые «фирмы». Во имя «любви» к своим командам они вели между собой ожесточенную борьбу. Драки перерастали в массовые побоища, в сражения «стенка на стенку». По всей стране шла война «фирм», со своими жертвами — ранеными, покалеченными и даже убитыми.
Это был целый мир с его своеобразной романтикой, культом насилия и мужской дружбы. Возникла субкультура, подпольное движение, дававшее шанс самореализоваться безработным юношам, не имевшим никаких других перспектив в жизни. Из их рядов выдвигались лидеры, обладавшие атаманскими качествами, в том числе беспощадностью и жестокостью. Ситуация выходила из-под контроля. Дело дошло до того, что при правлении Маргарет Тэтчер в полиции были созданы отделы по борьбе с футбольными хулиганами — настолько серьезным и опасным социальным явлением стали «фирмы». Государство решило не жалеть сил и средств, чтобы ему противостоять. Полиция даже внедряла в «фирмы» тайную агентуру, разведчиков, задачей которых было выявить законспирированных лидеров, получить для суда доказательства преступлений.
