Однако ее супруг ответил, что его тоже заинтересовал этот вопрос.
— Выяснилось, что он как раз продал пакет принадлежавших ему ценных бумаг, а деньги положил на счет, намереваясь оплатить обучение своего сына в одном из престижных университетов Лиги плюща. Деньги увели с книжки за неделю до срока внесения взноса.
— У вас есть какие-то зацепки? — спросил я.
— Мне это дело передали всего десять дней назад. Я пока не успел далеко продвинуться в расследовании. Почтовое отделение, куда переслали монеты, находится в Нью-Джерси. Забрал их, судя по описанию, человек азиатской внешности лет двадцати с небольшим. Я связался с полицейским управлением в Ньюарке, но… Впрочем, можете сами догадаться, что мне там ответили. У них, конечно же, полон рот забот поважнее, чем какая-то фиктивная бумажка.
И то верно. Ньюарк в последнее время превратился в один из главных центров наркоторговли и организованной преступности на всем Восточном побережье.
— Вы попытались разобраться, в чем конкретно заключалась его работа? — спросил я.
— Чья?
— Жертвы мошенника, с чьей чековой книжки увели деньги.
Райан на какое-то время уперся взглядом в грубый ворс ковра под ногами.
— В Пентагоне?
— Да.
— Нет, особо не пытался. А что?
В его голосе снова послышалась готовность оправдываться.
— Мне просто любопытно, было преступление случайным или цель наметили заранее?
— Судя по всему, случайным. Типа — хватай и беги. Завладели спортивной сумкой, кое-какой одеждой, но там не было никаких секретных документов или чего-то подобного.
Я попросил сообщить мне все подробности, дать имена, номера телефонов, адреса. Райан открыл свой огромный дипломат, набитый, должно быть, сотней документов, и отыскал в нем желто-коричневую папку из манильской бумаги. Он передал ее мне в обмен на новые заверения, что мы не подвергнем его расследование ни малейшему риску.
— Буду весьма признателен, — отозвался он.
— А что за второе крупное дело вы расследовали?
— Классическая «афера Понци».
[10]
— Как «дело Мейдоффа»?
[11]
— Гораздо скромнее по масштабам. Но смысл тот же. И ущерб тоже грозил оказаться немалым. Мейдофф разорил многих богачей. А мой подозреваемый отнимал последние крохи у бедняков. Что, по-моему, куда как большая мерзость. У его жертв в итоге не оставалось вообще ни гроша за душой.
И Райан рассказал, как некий «советник по инвестициям» выманивал деньги у малообеспеченных семей, преимущественно из числа этнических меньшинств, густо населявших один из районов округа Колумбия.
— Как зовут подозреваемого?
— Кларенс Браун. И он священник.
Я вскинул брови.
— Понимаю ваше удивление. Имел право принимать добровольные пожертвования, но на самом деле таким образом легко выманивать деньги под инвестиции, особенно в той части Вашингтона. Кстати, свой сан он тоже оформил через заказ по почте.
Райан признался, как его самого поразила многотысячная клиентура мошенника. А потому, пусть вложения каждого в отдельности были незначительными, общая сумма набежала вполне солидная.
За последний месяц несколько клиентов попытались вернуть свои деньги, но Браун тянул время, придумывая все новые и новые предлоги. А это уже классический симптом финансовой пирамиды. Вкладчики обратились в полицию, и дело легло на рабочий стол Райана. Он собрал письменные показания жертв и только-только начал разбираться в деталях операций Брауна. Тот объяснял задержки с выплатами чисто техническими проблемами, возникшими из-за одной сложной сделки, в которую он ввязался. При этом сам создатель схемы отнюдь не вел роскошный образ жизни. Его офис представлял собой скромную комнатушку на одной из торговых улиц юго-восточной части округа. А обитал он на съемной квартире в многоэтажном доме, стоявшем неподалеку.
— Мне вот что интересно, — перебил я Райана. — Если речь идет о преступлении, связанном с ценными бумагами, почему расследование поручили всего-навсего окружной полиции?
Кесслер грустно улыбнулся:
— Потому что они считают все это мелочевкой. Для них и преступник и его жертвы — фигуры незначительные. А потому и расследование отдали в руки такому же незначительному копу. Мелкой сошке…
Последовала неловкая пауза.
Потом Райан снова порылся в дипломате, достал нужные документы, а я переписал для себя все имевшие значение сведения и по этому делу тоже.
— И это все? Вы уверены? — спросил я.
Он пожал плечами:
— Как я уже говорил, сейчас у нас затишье. Остальные дела вообще едва ли стоят упоминания. Кража кредитных карточек, подделка водительских удостоверений. Суммы фигурируют смехотворные. Не преступления, а так — мелкие правонарушения.
Райан достал блокнот и составил список.
— За такие и наказывают пустяковыми штрафами. — Вновь пожав плечами, он передал мне вырванный листок. — Вот теперь действительно все.
Я поблагодарил его:
— Это может нам очень помочь. Я сейчас же дам поручение, чтобы кто-то из моих людей проверил информацию.
Я отошел к стоявшему в стороне столику и включил свет. Шторы были задернуты, и в гостиной царил полумрак. Я набрал номер.
— Дюбойс слушает!
— Привет, Клэр! Я тут собрал кое-что по расследованиям, которые ведет Кесслер. Необходимо узнать, не может ли кто-то из фигурантов — подозреваемых, свидетелей, жертв — быть заказчиком, нанявшим Лавинга. Поройся в биографиях всех, кто хоть как-то к этим делам причастен.
— Хорошо. Готова приступить немедленно.
Дюбойс никогда не использовала в разговорах со мной никаких обращений. Будучи лет на двенадцать моложе, она испытывала бы одинаковую неловкость, называя меня «сэр» или «Корт».
Я продиктовал ей все детали, переданные мне Райаном Кесслером.
— Этот случай с поддельным чеком… — замялась она. — Жертва работает на министерство обороны. Могут возникнуть проблемы. В таких делах приходится иметь дело то с военными, то с гражданскими чиновниками, то с частными бизнесменами. И все они дружно ненавидят вмешательство посторонних. Даже таких посторонних со всевозможными допусками, как мы с вами. У вас есть там приятели?
— Никого.
Несколько секунд она хранила молчание. Одна из привычек Клэр состояла в том, что она постоянно заправляла за уши то одной, то другой рукой пряди непослушных волос. И сейчас я без труда представил себе, как она делает это снова и снова. Ее волосы отказывались лежать на месте, и такой же непоседой была их обладательница.
