Я сказал Клэр, что генеральный прокурор потребовал отправить Кесслеров и Мари за тюремную решетку. Она реагировала на это так, словно узнала, что округ Колумбия решил отделиться от остальной территории США.
— Не думала, что речь именно о них. Ведь он не может вам приказывать. За судьбу клиентов отвечаете лично вы.
— Зато он отвечает за безопасность нации. И за свою карьеру, — отозвался я. При этом я предпочел не вставлять в свои фразы эпитетов типа «фарисейскую» или «лицемерную» и вообще не стал говорить ей ничего больше.
— В любом случае для нас самое главное сейчас другое. Нам необходимо установить, кто нанял Лавинга. Рассказывай, что тебе удалось выяснить к этому моменту.
— Я все еще работаю над запросами, которые вы прислали электронной почтой, над ситуацией с датчиками и управлением полиции.
Поскольку я дал Клэр это задание всего тридцать минут назад, особых результатов пока и не ожидал.
— Вот результат проверки телефонных переговоров, о которой вы тоже просили. — Она протянула мне папку. Я прочитал бумаги очень быстро, но целиком. Это было примерно то, что я рассчитывал увидеть.
Затем Дюбойс передала мне еще одну папку: в ней находились документы по делу о предполагаемой финансовой пирамиде. Здесь бумаг и документов была уже целая стопка. Я только смерил ее взглядом и спросил:
— Итак, что же мы знаем о действиях Кларенса Брауна, известного также как Али Памук?
Она переворошила бумаги в папке.
— Могу сказать одно: детектив Кесслер в своем расследовании продвинулся не слишком далеко.
— Он сам мне в этом признался. Сказал, что его отвлекли другие поручения.
— И этот случай никого особенно не заинтересовал ни в управлении полиции, ни в Комиссии по ценным бумагам.
— Поскольку жертвы — беднота из числа этнических меньшинств.
— Да, и суммы фигурируют не астрономические. И никто из влиятельных людей не вмешался, хотя тот же Эл Шарптон мог бы. У Памука действительно есть контора на юго-востоке, но помещение он снял на короткий срок. Там вся мебель взята напрокат. Секретарь и два помощника. Ни один из троих даже колледжа не закончили. От всего этого дурно попахивает. Человек, называющий себя советником по инвестициям, сумел бы создать вокруг соответствующий антураж. А здесь — сплошная дешевка. И тут я вспомнила кино. «Вся президентская рать».
— Книга была лучше.
— А была книга? Короче, сюжет…
— Мне он знаком.
— Там, чтобы разобраться в происходящем, репортеры отследили путь денег. Отличная идея, подумала я и сделала то же самое.
— Очень хорошо.
— У меня есть знакомые в министерстве финансов и госдепе. А еще я приятельствую с юристом, занимающимся международными банковскими соглашениями. — Казалось, она дружила с половиной населения округа из числа тех, кому пока не перевалило за тридцать. — С тех пор как несколько лет назад швейцарцев перепугал скандал с банком «Ю-би-эс», они стали куда меньше секретничать и добывать информацию теперь не так сложно. Но в нашем деле след действительно запутанный.
Клэр извлекла из кипы бумаг лист с аккуратно вычерченной ею и впечатляющей с виду диаграммой.
— Я связалась с парнями из Интерпола в Европе и Эм-ай-6 в Англии. Они там пашут то ли с раннего утра, то ли до позднего вечера, то ли вообще круглые сутки. Короче, мне помогли установить, что деньги из округа Колумбия шли в Джорджтаун. Я еще посмеялась, узнав, что это на Каймановых островах, а не тот Джорджтаун, куда я езжу в любимые итальянские рестораны. Оттуда деньги переправляют в Лондон, Марсель, Женеву и Афины. А теперь догадайтесь, куда их пересылают затем?
По отцу Памук был турком, и я предположил, что в Стамбул или Анкару.
Но правильный ответ оказался куда интереснее.
— В Эр-Рияд!
В Саудовскую Аравию — на родину большинства угонщиков самолетов в трагический день 11 сентября. Связь с террористами, на которую напирал Уэстерфилд, казавшаяся мне чисто гипотетической, приобретала теперь куда более реальные очертания.
— На счет подставной британской компании, а с него распределяются по другим фирмам на Ближнем Востоке, но — как вам это понравится? — на самом деле они вовсе не ближневосточные. Все зарегистрированы в США, Франции, Австрии, Швейцарии, Англии, Китае, Японии или Сингапуре. И опять-таки — это компании-однодневки. Все до единой. Они получают деньги, а потом их след теряется.
Я отхлебнул сильно горчившего кофе и попытался подвести итог:
— Таким образом, инвесторы не могут вернуть своих вкладов, потому что средства уходят на финансирование организаций вроде «Хезболлы», «Талибана», «Хамаса» или «Аль-Каиды»?
— Таков был и мой вывод.
Остроумный ход — создать финансовую пирамиду, чтобы снабжать средствами террористов. И если это правда, то она давала еще и побочный эффект. Мало того что, собирая деньги с населения, Памук финансировал террористические операции, он к тому же разрушал тем самым жизни простых американцев, доверявших ему последние сбережения.
— И на какой стадии твое расследование сейчас?
— Саудовцы помогать не хотят, что едва ли удивительно. Но государственный департамент, Интерпол и местное отделение ФБР продолжают поиски конечного получателя денег.
По моей догадке, Памук мог быть всего лишь фасадом, избранным только потому, что имел хорошие связи в своем округе и симпатизировал фундаменталистам. Интересно теперь разобраться, сам он нанял Генри Лавинга или это сделал некто с Ближнего Востока.
— Они говорили, когда рассчитывают получить всю информацию? — спросил я.
— Надеются, что уже завтра.
Надеются…
— Так, теперь перейдем к Грэму.
— Мне очень жаль, что так вышло, — сказала Клэр с кислой миной.
«Мы угрожаем. Но мы никогда не блефуем…»
Я пожал плечами. Урок она усвоила. Но нужно было как-то выходить из положения.
Допив свой кофе, я начал менторским тоном:
— Вот что еще тебе необходимо знать о нашей работе.
— Что же?
— Иногда нам приходится совершать поступки, которые подвергают нас испытанию. Заставляют доходить до крайностей.
Она вся сжалась. Очень на нее не похоже. Но при этом не сводила с меня взгляда и чуть заметно кивала.
— И именно в такой ситуации мы оказались сейчас… Должен сразу предупредить. В твои служебные обязанности это не входит, тебе не велит этого делать долг, а я не вправе приказывать.
Дюбойс дотронулась до единственной пуговицы на своем пиджаке, как я понял, подсознательно. На поясе у нее болталась кобура с таким же, как и у меня, самым компактным «глоком». Я видел ее показатели: она была неплохим стрелком, а в памяти у меня запечатлелся ее образ в тире — сконцентрированный и решительный взгляд сквозь тонированные желтые очки, короткие черные волосы комично топорщатся из-под слишком больших для нее наушников. Но кучность стрельбы с пятидесяти метров у нее всегда выходила недурной.
