– Добрый день, – ответил Питт с улыбкой, хотя ему совсем не хотелось улыбаться, но он находил известное удовлетворение в том, чтобы позлить лакея. Обычно лакеям не улыбаются. Он улыбнулся еще шире, продемонстрировав все зубы. – Меня зовут Томас Питт, – он достал визитную карточку и положил ее на протянутый серебряный поднос. – Судья Ливси был так любезен, что предложил узнать, не сможет ли миссис Ливси сообщить мне кое-какую информацию по делу, требующему восстановления справедливости. Не будете ли вы настолько добры узнать, может ли она сейчас принять меня для этой цели?
Лакейское чувство собственного достоинства было сильно потрясено. Кто, черт возьми, этот наглый человек, который стоит на ступеньках, улыбаясь от уха до уха, на что он не имеет совершенно никакого права? Может ли быть, что действительно его прислал судья? Он бы его быстро наладил обратно, а вдобавок приложил парочку отборных выражений. Да, общество определенно катится вниз, и все ценности идут ко всем чертям.
– Да, сэр, – ответил он кисло, – я, конечно, спрошу, но не смогу сказать, какой будет ответ.
– Ну разумеется, – согласился Питт, – во всяком случае, не будете знать до тех пор, пока не спросите.
Лакей фыркнул, повернулся на каблуках и исчез, оставив Томаса у порога. В дальнем конце холла стоял с несчастным видом мальчик для чистки обуви и смотрел, чтобы Питт не кинулся в дом и не покусился на ценные предметы или трости в стойке.
Через несколько мгновений вновь появился лакей, поставил поднос на столик, и, не скрывая неудовольствия, приблизился к Питту.
– Миссис Ливси дома и примет вас, если вы последуете за мной. – И протянул руку, чтобы взять у инспектора шляпу и пальто.
– Благодарю, – и Томас подал ему свои вещи.
Он не слишком удивился. Любопытство нередко оказывается сильнее, чем светские условности; особенно это относится к женам, занимающим в обществе определенное положение, у которых мало занятий по дому и еще меньше интересов и которые постоянно ищут, чем можно было бы занять время.
Дом был солидный, старомодный и чрезвычайно удобный. Питта провели в большую комнату, хотя на первый взгляд большой она не казалась. На одной стене в ряд были расположены окна. Другую стену словно подпирал высокий камин с огромной полкой. По обе стороны камина возвышались до самого потолка книжные шкафы. Обитым темной тканью мягким креслам соответствовали прекрасные стулья с прямыми и узкими резными спинками, напоминающими по форме стрельчатые церковные окна. Везде были прекрасные вещи, гобелены, цветы в горшках; но самой интересной деталью обстановки была люстра, спускавшаяся с центра потолка. Она была приспособлена и под электрический свет, и под газовый; газовые рожки смотрели вверх, а электрические лампочки – вниз. Такое Питт видел только второй раз в жизни.
Мэрайя Ливси была красивой женщиной с седыми волосами, изящной волной откинутыми со лба, с очень правильными и приятными чертами лица. Но, глядя на нее, Томас подумал, что сейчас, наверное, она выглядит лучше, чем в молодости, когда ее внешность была вполне заурядной. Однако годы удобной, состоятельной жизни и прочное положение подарили ей свободу обращения, а дорогие туалеты утонченного вкуса – индивидуальность и своеобразие. Она оглядела Питта с едва скрытым любопытством.
– Да, мистер Питт? Мой лакей доложил, что муж посоветовал вам обратиться ко мне за какой-то информацией. Это верно?
– Да, мэм, – ответил Питт, стоя очень прямо, но отнюдь не вытянувшись в струнку. – Когда я сегодня уходил от него, он предложил, чтобы я начал свое расследование с визита к вам. Это очень деликатное дело, которое связано с возможной утратой репутации одной дамой, и, вероятно, совершенно неоправданно. Он сказал, что вы, с одной стороны, будете откровенны, а с другой – сохраните наш разговор в тайне.
Ее глаза заблестели от предвкушения, щеки слегка окрасились румянцем.
– В самом деле? Как он добр. Я постараюсь оправдать его надежды и лестное мнение обо мне. Так что же вы хотели бы узнать, мистер Питт? Я понятия не имею, что бы это могло быть.
– Я занимаюсь расследованием обстоятельств смерти судьи Стаффорда.
– Боже мой, – ее лицо омрачилось. – Ужасное событие, совершенно ужасное. Пожалуйста, садитесь, мистер Питт. Это дело нельзя обсудить за несколько минут. Хотя я не могу представить, какую помощь в данном случае могу вам оказать. Мне об этом неизвестно ровным счетом ничего.
– Вы просто не знаете, чем можете быть полезны, иначе сами уже давно бы нас известили, – возразил Томас, сидя в большом кресле напротив нее, – но вы были знакомы и с ним, и с миссис Стаффорд и принадлежите к одному и тому же кругу общества.
На ее лице изобразилось изумление.
– Но вы, конечно же, не предполагаете, что его убил кто-то из светских знакомых? Это абсурд! Вы, наверное, что-то не поняли в словах мужа, мистер Питт. Только этим я и могу объяснить ваш вопрос.
– Опасаюсь, что понял его очень хорошо. – Томас покачал головой и печально улыбнулся. – Он выразился совершенно ясно. Вы позволите задать вам несколько вопросов?
– Конечно, – удивленно ответила она.
– Мистер и миссис Стаффорд были женаты уже довольно давно?
– О да, по крайней мере лет двадцать, а может быть, и дольше. – Ее удивление все возрастало.
– Как бы вы описали их взаимоотношения?
Ее непонимание и смущение усилились.
– Ну, как любезные и доброжелательные, я бы так сказала. Между ними никогда, разумеется, не возникало никакой враждебности, насколько мне известно. Если вы думаете о ссоре между ними, то я должна сказать, что в это очень трудно поверить, если это вообще возможно. – И покачала головой, как бы в подтверждение сказанного.
– Почему вы так думаете, миссис Ливси? – настаивал Питт.
– Ну…
Она сосредоточенно смотрела на гостя. Глаза у нее были не голубые и не серые, весьма проницательные, хотя она не казалась инспектору особенно умной женщиной. Однако она хорошо понимала людей своего круга и обладала превосходным знанием того, как им подобает себя вести.
– Да? Я был бы очень вам признателен за откровенность, мэм.
Миссис Ливси колебалась еще мгновение – наверное, подумал Питт, взвешивает слова, решая, отвечать на его вопросы или нет.
– Это были не настолько эмоциональные отношения, чтобы ссориться, – сказала она, подумав. Да, подумал Питт, она действительно тщательно выбирает слова. – Они уже давно перешли к той стадии отношений, которая устраивала обоих, – когда уважение и привычка заменяют острый интерес к жизни партнера и участие в ней. Джунипер всегда вела себя скромно и исполняла свои светские обязанности. Она прекрасная хозяйка, красива, хорошо одевается и обладает утонченными манерами.
При этих словах какая-то искорка промелькнула в глазах миссис Ливси, и она слегка поджала губы. И Питт вдруг понял, что она заставляет себя говорить то, с чем в душ
е́соглашается неохотно.
