— Да, наверное, нет у нас этого будущего, Робин. Не видать нам обеспеченной старости, кресла-качалки у камина. Мы как оружие — когда приходим в негодность, идем на переплавку.
— Или в музей.
— Мы должны были погибнуть тогда, в том ущелье, — сказал я. — И только прихоть Создателя оставила нас в живых.
— Какой слог! На тебе благотворно сказывается общение с сектантами.
— Сказывается. Наверное, Бог пощадил нас для каких-то своих целей. Мы эритроциты, убивающие болезнетворные микробы цивилизации. Но это не значит, что Господь должен любить нас, залитых кровью с ног до головы, потерявших счет своим жертвам. Он просто терпит наше присутствие. И у нас нет будущего, Робин. Мы обречены.
— Но мы можем его создать, Сергей. Пока мы живы, ничто не потеряно.
— Тут ты прав.
Шесть лет назад мы с Робином и другими ребятами ломились через горы, а у нас на хвосте висели душманы и русские военные.
Нас было пятеро — группа спецназначения Главного разведуправления Генерального штаба Министерства обороны Российской Федерации. Лучшая ГСН в тех чертовых горах в бывшей азиатской республике СССР, ставшей крайним рубежом России. Мы зачищали бандгруппы, проводили поиски, разведку, тоннами жгли афганский героин. И, естественно, сунули нос дальше положенного. И нас приговорило к смерти собственное командование.
Тогда я принял решение уходить. Мы раздавили выставленную на нас в горах душманскую засаду и ушли в никуда. Так группа капитана Гончаренко стала шайкой дезертиров. Людьми вне закона.
Мы встроились в новую жизнь. Изменили внешность и приобрели новые документы. Вот только в стороне от событий, сотрясавших нашу страну, остаться не смогли.
Когда Куратор взял меня за горло и предложил еще поработать на Родину, я собрал свою группу по тревожному сигналу и спросил — кто со мной.
Согласились Шатун, охотник-сибиряк, лучший армейский разведчик, кого я видел, и Робин — снайпер нашей группы, человек, имеющий воистину мистическую связь с оружием. Теперь мы трое — ядро группы контртеррора «Перевертыши».
Не знаю, есть ли Бог на свете. Но то, что есть предопределение и предначертание — это факт. Поэтому нам с Робином некуда деваться. Мы всегда будем вращаться в этом заколдованном круге. И когда нас сразит пуля снайпера или минные осколки, нас некому будет вспомнить и оплакать. Мы те, которых нет. Мы «перевертыши».
Я уверен, если есть жизнь после смерти и, как говорят индусы, мы снова и снова возвращаемся на Землю, то в следующей жизни нам тоже ползать под пулями, выжигать скверну и гибнуть раз за разом, расплачиваясь своей кровью за право других жить, не замарывая рук.
Самое главное, что за пределами этого заколдованного круга я не видел для себя никакого смысла — ни интереса, ни драйва, ничего. Мы были не просто искалечены вечной войной, которую испокон веков ведет человечество, пожирая самое себя. Мы стали ее неотъемлемой частью. И лишь одно служило нам оправданием — наше дело всегда было правое.
— Ладно, поныли, и хватит. — Усилием воли Робин загнал в глубины сознания свой минорно-философский настрой. — Будем вкалывать. Вот наши галеры. Наша каменоломня!
С этими словами он развернул к себе свой навороченный ноутбук и забарабанил по клавиатуре. Мою компьютерную технику он в грош не ставил — говорил, лучше бы я купил арифмометр, тот хоть смотрится стильно.
Конечно, до Паши Архимеда Робину было как до луны пешком, но в компьютерах и программировании он кумекал неплохо.
В тетради Архимеда имелись записи карандашом — цифры, значки. Они поставили в тупик не только меня, но и экспертов. Было предположение, что это имеет отношение к компьютерам или к Интернету, но как подступиться к загадке, не знал никто.
И вот я пригласил Роба, чтобы разобраться вместе. У нас было преимущество. Я по совместной работе с Пашей знал кое-что о сайтах, ресурсах и некоторых хитростях, которыми он пользовался. А еще о Пашкиной страсти закапывать информацию в грудах руды и давать намеки, как ее извлечь.
— Ну что, приступим. — Робин с алчной улыбкой потер руки, как хирург, приступающий к ампутации желудка и печени.
Два часа мы проработали с компом. Точнее, работал Робин, а я только открывал рот, когда меня о чем-то спрашивали. Что он делает — я давно перестал понимать. Выше уровня пользователя, способного установить антивирус и задать поиск по Рамблеру, я не поднялся.
— А тут код… А мы его подломим, вон Паша ключ нам оставил… А теперь… — нашептывал Робин.
Интересно, что за информацию Паша зашифровал с таким рвением?
Я отправился на кухню и принялся за готовку — нарезал салат и ветчину, разогрел в микроволновке лазанью. Открыв жбан пива, оторвал моего друга от многотрудных занятий:
— Кушать подано, уважаемый господин.
Пообедав, мы снова принялись перебирать руду познания.
Наконец Робин повернул ко мне девятнадцатидюймовый экран и торжественно нажал клавишу ввода:
— Момент истины!
По экрану поползла рябь, потом заструились разноцветные змейки. И, наконец, начало проявляться изображение.
— Что за хреновина? — полюбопытствовал Робин.
— Это то, что надо, — заверил я.
Распечатав на цветном принтере изображение, я скопировал его на флешку. Ну что же, будет чем порадовать Куратора.
Тот не заставил себя долго ждать. Этим же вечером позвонил мне и назначил срочную встречу на «кукушке».
Когда я добрался дотуда, был уже десятый час.
— Рабочий день давно кончился, — буркнул я невпопад, заходя в прихожую.
— Чего? — искренне удивился Куратор. — Ты что, работаешь, что ли?
— А что я делаю?
— Мы с тобой рабы системы.
— Раб — говорящее орудие, — процитировал я древнеримского философа Варрона.
— Плох тот начальник, который не мечтает стать рабовладельцем, — хмыкнул Куратор.
— У вас это получается. — Я присел в кресло рядом с журнальным столиком: — Ну, что у нас плохого?
— Да все путем, майор. Отрабатывали версии по покушению на тебя.
— И результат?
— Во-первых, достоверно установили, что протечки из Конторы нет.
— Насколько достоверно?
— На пару тысяч процентов.
— Это что же дает такую уверенность?
— Мы узнали, как тебя высчитали.
— Умеете заинтриговать.
— Взяли за основу версию, что утечка была не из Конторы. Значит, имели место поисковые мероприятия с целью розыска командира группы «перевертышей». Как их легче провести, не зная о человеке ничего?
— Используя связи в полиции и получив доступ к базам данных МВД, — предположил я.
