— Так, постой-ка, — не понял я. — Если не твои, то чьи же?
— Да одного чудика из общества уличных поэтов, — пояснил он. — Ну, ты их видел… Он их десятками строчит ежедневно, от него не убудет. Я ж их не публикую, только маме регулярно декламирую. У нее от этого случается мигрень, и — опля! — я весь день совершенно свободен!
— Сирил, ты негодяй, — сказал я абсолютно серьезно. Вот, значит, зачем кузену понадобился тот блокнот! — Прекрати изводить тетушку, прошу по-хорошему. Пока — по-хорошему.
— Но что мне делать, Виктор?! — вопросил он. — Она ведь хочет, чтобы я чем-то занимался… Вот я и занялся! А если я брошу писать стихи, мама ведь снова на меня насядет!
— Гм… — задумался я. — Знаешь, Сирил, поэзию тебе действительно лучше оставить.
— Но…
— Брось сочинять стихи. Начни писать роман, — посоветовал я. — Лучше в двух томах. Эпопею. Историческую. С батальными полотнами и… хм… драматическими сценами. Можно даже с любовными треугольниками. Будешь ездить в городскую библиотеку и засиживаться там над историческими трудами…
Глаза кузена загорелись пониманием.
— А дома можешь просить, чтобы тебе не мешали, не шумели, не то у тебя улетучивается вдохновение, — добавил я. — Броди по комнате, громко вздыхай, рви и комкай бумагу, переводи почем зря чернила…
— Это я сумею! — с энтузиазмом произнес Сирил.
— А можешь просто лечь поспать, — добавил я. — Или пойти погулять в саду. Для вдохновения, говорят, полезно. И мысли в голову разные приходят.
— Да-да, я понял! — закивал он.
— Еще можешь отрастить бороду и начать курить трубку, — сказал я, от души забавляясь.
— Нет уж, борода у меня клочьями растет, позор один, — проворчал кузен. — А трубки мама не переживет!
— А ты не кури, просто пусть будет трубка. Для солидности.
— Ну ладно… Виктор, ты всегда меня выручаешь!
— Отрадно слышать, что ты это осознаешь, — усмехнулся я. — Пойдем обратно.
Когда мы вошли в гостиную, тетушка Мейбл уставилась на нас с подозрением.
— Сирил больше не будет писать стихи, — заверил я ее.
— Не буду, — подтвердил кузен и в доказательство снял белый шарф и бросил его на пол. — Виктор совершенно прав. Я абсолютно бездарный поэт!
— Дорогой, но… — начала тетушка, чуть было все не испортив.
— Поэзию я оставлю, — вовремя сориентировался Сирил. — Я займусь прозой!
Тетушка сглотнула.
— Я напишу великий роман! — импровизировал кузен. — Он станет памятником британской, нет, мировой литературы! И пусть я потрачу на него годы и годы, пусть не узнаю славы при жизни, но… я это сделаю! Прямо сейчас и начну, — добавил он, улетучиваясь, и крикнул уже с лестницы: — У меня появилась гениальная идея!
— О боже… — простонала тетушка Мейбл, поднося пальцы к вискам.
— Ну, не думаю, что Сирил станет зачитывать вам отрывки из своего романа, — усмехнулся я. — И вообще, скажите спасибо, что он не решил обучиться как следует играть на рояле или брать уроки вокала!
Тетушка вздрогнула. К ее огромному сожалению, с музыкальным слухом у Сирила была беда. Это не мешало кузену недурно танцевать (ритм он чувствовал отменно), но стоило ему сесть за инструмент и открыть рот… Нет, пару пьесок он все-таки разучил и под настроение мог побренчать на разбитом пианино в своем клубе, но вот от пения его на лету дохли не только мухи, но даже и воробьи.
— Да, — сказала тетушка Мейбл, о чем-то напряженно размышляя. — С этим нужно что-то решать. И немедленно!
По выражению ее лица я понял, что решение будет радикальным.
Тогда я еще не знал, что попал в точку…
Глава 7
Гебо
[9]
Немного о болтливых призраках, свадьбах и кактусахПомни советы мои:
Будь верен друзьям,
Что с тобою по жизни идут.
Благом на благо ответь,
Воздай по заслугам за ложь.
Тогда зло не коснется тебя.
Старшая Эдда. «Речи Высокого»
— К вам посетитель, сэр, — возвестил Ларример, когда я вкушал обед. Он снова прислуживал мне сам: Сэма удалось пристроить в достаточно приличный дом, где не обращали особенного внимания на его не самые изысканные манеры. — Говорят, очень срочно.
— Пригласи, — лениво сказал я, повернул голову, и настроение мое, только что совершенно изумительное, резко ухудшилось. На пороге стоял Сирил.
На моей памяти кузен никогда не появлялся с хорошими вестями. Наверно, родись он в древности, его либо принесли бы в жертву, либо назначили жрецом какого-нибудь бога, ответственного за неприятности. Вот и сейчас…
— Виктор, мне очень нужна твоя помощь! — воскликнул он, ломая руки. Выходило у него скверно. Вернее, на тетушку Мейбл, может, это представление и действовало, но только не на меня.
— Да неужели! — фыркнул я. — Сколько?
— Нет, ты не понял! Я не про деньги!
Вот тут я насторожился. Чтобы Сирил да явился не за деньгами? Быть того не может!
— Сядь, — велел я. Я уже заметил, кузен хорошо слушался простых, понятных команд. — Ларример, подайте ему прибор. Ты же не обедал? Вот попробуешь…
— Да не могу я есть! — Сирил упал на стул и схватился за голову. — Виктор, это ужасно! Это катастрофа!
— Ты проигрался в пух и прах? Или снова прикупил акций? — спросил я и потянулся за добавкой.
— Прекрати издеваться! — вспылил кузен. — Все намного хуже!
— Куда уж хуже…
— Мама выходит замуж!
Я уронил вилку. Позади послышался грохот и звон — это Ларример выронил поднос с прибором для Сирила…
— Как?.. — каркнул я, промочив горло.
— Вот так, — горько сказал кузен. — Взяла и осчастливила. Выхожу, говорит, замуж, я еще молодая…
Я задумался. Ну, вообще-то тетушке Мейбл еще и пятидесяти не сравнялось, она ведь намного моложе моего отца. Выглядит она прекрасно, седины в ее волосах я не замечал (ну, я наслышан о разного рода средствах, но все же), осанка превосходная, цвету лица позавидует иная тридцатилетняя… Почему бы и нет?
