Всякий раз, как речь заходила о предложении, Макс начинал рассуждать о том, как это престижно, когда тебя покупает «Элиас-Кларк», какая честь получить столь солидное предложение через каких-то три года в бизнесе, и что потом у Энди окажутся развязаны руки, и как она сможет заняться любимым делом – после года ада, конечно. Энди подозревала, что муж думает бумажником, представляя, какую прибыль принесут ему умные инвестиции и не менее умная жена, ведь состояние дел «Харрисон медиа холдингс» год от года только ухудшалось. Доходы у них делились поровну – Макс настоял, чтобы они поженились без брачного контракта (условие, которое вызвало благодарность и одобрение Энди и взбесило миссис Харрисон), – поэтому Энди радовалась, что они оба финансово выиграют от продажи журнала. Чему она совсем не радовалась, так это постоянному, хотя и небольшому давлению со стороны мужа. Она же не лезет обсуждать его деловые решения!
– Девочки, когда вы обо всем договоритесь, найдете нас в баре! Только не подеритесь. Игра вот-вот начнется, – сказал Майлс.
Эмили повернулась к Энди, но та не могла заставить себя встретиться с подругой взглядом.
Наконец она подняла глаза.
– Что?
– Значит, ты не хочешь соглашаться? Ни сейчас, ни позже? – Эмили с усилием переплела пальцы на коленях. Она сидела в напряженном ожидании, как тигрица, готовая к прыжку.
Энди открыла рот, чтобы в сотый раз объяснить свою позицию, но вдруг заговорила о другом:
– Мне сейчас с этим не справиться, Эм. Ты пойми, я изо всех сил стараюсь не сдавать позиции на работе. Я потеряла несколько недель на токсикоз и усталость, роды приближаются, как товарный поезд, до появления ребенка всего несколько месяцев. Мне столько надо всего сделать и приготовить – сейчас самое неподходящее время продавать кому-то журнал, особенно ей…
– Стало быть, ты против? – Боль в голосе Эмили нельзя было не почувствовать.
Конечно, Энди была против. Наберись она храбрости, она бы прямо объяснила свой отказ примерно в таких выражениях: «Я скорее умру или разорюсь и не найду больше работы, чем соглашусь пресмыкаться перед этой стервой еще хотя бы день». Но так как она была Энди, ненавидящей конфликты и старавшейся не огорчать людей, то сказала:
– Я не говорю «нет» вообще. Просто сейчас – нет.
Лицо Эмили просветлело, а в глазах появилась надежда.
– Ну, это я могу понять. Тебе сейчас просто слишком тяжело. У нас впереди богатый на свадьбы весенний сезон. Стэнли говорил, что уже думает над концепцией нашей совместной работы с «Элиас-Кларк»…
– Давай вернемся к этому, когда я рожу. – Энди было неловко опять увиливать от решительного объяснения с Эмили, вместе с тем ей стало очень любопытно, когда это подруга успела переговорить со Стэнли за ее спиной.
– Если к тому времени они не потеряют к нам интереса, – надулась Эмили.
– Не переживай – не потеряют! К тому времени у нас будет больше выпусков, больше подписчиков, а благодаря твоей безупречной работе – и больше рекламодателей. У нас с самого открытия ежеквартальный рост, нет причин бояться, что сейчас вдруг все пойдет иначе. К тому же кому, как ни тебе, знать – чем жестче с ними обойтись, тем сильнее они нас захотят.
– Не знаю, сработает ли это с Мирандой Пристли. Она не из тех, кто впадает в азарт, получив отказ. Но выбора, насколько я понимаю, у меня нет, – сказала Эмили с неожиданной обреченностью.
– Вот это, я понимаю, сила духа! – похвалила Энди, желая рассмешить подругу.
Еще мгновение во взгляде Эмили царило уныние, после чего она заявила:
– Надеюсь, ребенок тебя смягчит. Или ты так растолстеешь, что мне останется просто вкатить тебя в двери «Элиас-Кларк». Я позвоню Стэнли и скажу, что мы берем небольшой тайм-аут в переговорах, пока ты не родишь.
Энди кивнула.
– Пошли выпьем!
Эмили помогла Энди встать, причем и та, и другая при этом вздрогнули от боли.
– За что пить будем? – спросила Энди.
– Я выжила в захолустной островной клинике, а тебя Миранда Пристли разве что красавицей не назвала! Скоро мы продадим наш маленький журнал крупнейшему в мире издательству. Если это не заслуживает безалкогольного мохито, тогда за что и пить?
Энди смотрела, как Эмили идет к Максу и Майлсу, снова вполне счастливая и удивительно стильная. Она чувствовала, что только что совершила огромную ошибку – неизбежное лишь отодвинулось, – но поклялась об этом не думать… пока сможет.
Глава 15
Поверьте, не «не стараться» означает стараться!
Очнувшись от глубокого, без сновидений, сна, Энди сразу обратила внимание на отчетливый запах лаванды и доносившийся откуда-то шум океанских волн.
– Рада видеть, что вам удалось расслабиться, – сказала массажистка, протирая массажный стол разным маслом из бутылочек и теплыми полотенцами. – Вам помочь спуститься?
Энди пыталась что-нибудь разглядеть, но контактные линзы были словно стеклянные.
– Нет, спасибо, я сама, – сказала она, мысленно поблагодарив Олив Чейз за то, что она выбрала для своего девичника СПА-отель в Суррее и настояла, чтобы Энди тоже приняла в нем участие. Когда та запротестовала, сказав, что у нее всего только час на интервью, актриса засмеялась серебристым смехом и сказала Энди, что записала ее на процедуру-люкс для беременных, включавшую солевой скраб, молочную ванну и полный массаж на специальной подушке в форме пончика, которая позволяет беременным лежать на животе. Это был один из тех моментов, когда Энди обожала свою работу. Не важно, пусть «Нью-Йоркер» ратует за журналистские профессиональные стандарты – она заслужила полдня блаженства!
Оттолкнувшись двумя руками, Энди села. Простыня свалилась до талии. Живот стал уже огромным и тугим, как барабан, и располагался так, что лежать, сидеть и стоять было одинаково неудобно. Облегчение от его давящей тяжести приносило только погружение в воду, поэтому Энди подолгу принимала ванны. В середине девятого месяца беременности она уже не приезжала в офис каждый день, но когда Олив пригласила «Декольте» на свой девичник, Энди не смогла отказаться: к свадьбе актрисы она уже родит, но хотя бы на девичнике побывает.
Осторожно опустив ноги на пол, Энди собрала одежду и начала утомительную процедуру одевания. Леггинсы с эластичной вставкой для беременных, в высшей степени непривлекательный лифчик – нечто среднее между спортивным бра и бюстгальтером для кормящих – и отвратительного баклажанового цвета туника. Для этой стадии беременности уже не нашлось ничего красивого или стильного. Энди вставила опухшие ступни в шлепанцы (завязывать шнурки или застегивать пряжки на туфлях она уже не дотягивалась) и мысленно порадовалась, что Эмили нет рядом: некому увидеть это позорище.
Из головы не шла вчерашняя драма, разыгравшаяся на работе. Совершенно неожиданно с ними связались из «Элиас-Кларк» – впервые с января. Энди была на осмотре у врача – как ей сказали, на одном из последних. Не успела она обрадоваться такому счастью, как вдруг позвонила Эмили – взволнованная до безумия.
