Я не коллекционировал их, как герой Грина. Это были сувениры, которые я время от времени дарил отцу. Каждый раз, отправляясь навестить его, я покупал одну-две такие бутылочки по дороге — в ларьках у метро, в ближайших супермаркетах. Некоторые привозил из-за рубежа, приобретая в в duty-free перед самым отлетом. Отец был большой любитель выпить, но после его смерти оказалось, что коллекция бутылочек осталась нетронутой: он хранил их как память. Матери они были не нужны, и я забрал их обратно — уже как сувенир для себя, в память об отце.
Человек с пальцем-пистолетом оглядел сервант.
— Можешь достать.
Я отодвинул стекло, зацепил горсть бутылочек за горлышки и выставил на столик. Сделал вид, что собираюсь открыть одну. Киллер внимательно следил за мной. Время закидывать удочку.
— Я не знаю, сколько вы тут сидите… Может, он вообще не придет. Может, с ним что-то случилось… и без нашей помощи. — Я сделал ударение на «нашей». — Вы играете в шашки?
Я поставил бутылочки на клетки поля, демонстрируя идею.
— Хех… — Незнакомец издал звук, одинаково напоминающий и смешок, и отхаркивание. — Ты меня споить решил, шестерка?
Он направил палец на коньяк «Камю». Эффект был такой, словно бутылочка восприняла его жест как команду «вольно» — расслабила стеклянную шею и уронила голову на плечо. Жидкость внутри забурлила и с шипением выплеснулась на столик. Даже на расстоянии метра я ощутил волну тепла. М-да… Хуже кипяченого коньяка может быть только кипяченая кровь.
— Очень надо мне вас поить! — Я сделал вид, что обижен. — Тут классные напитки, такие уже лет десять не производят. Не хотите — как хотите. Сам с удовольствием выпью.
Я с энтузиазмом открутил пробку от пузырька «Vana Tallinn», опрокинул бутылочку в рот и довольно крякнул.
— Эх вы, молодежь! Синтетику свою жрете, настоящего спиртного и не нюхали! А ты небось и пить-то не умеешь, ухарь? Это тебе не старичков пугать электрогрелкой из пальца…
— Прикрой хлебало! — отрезал парень.
Но коммуникативная психология сделала свое дело. Ему теперь тоже не сиделось молча:
— Меня, как и тебя, с кровати сдернули. Но я-то хоть в курсе, что тут глухой номер. Первого чурку из этой банды еще позавчера взяли. Пытались расколоть… а ему и до того уже голову так полечили, что нашла коса на камень. Слова повторяет как попугай, а вытянуть нечего, блокировка. А с хакерами сейчас так — если за день всю связку не нашли, то считай спугнули. Теперь тут хоть год сиди. Он даже аппаратуры не оставил. Кроме той, что на помойку лень нести…
Незнакомец кивнул в сторону серванта. Даже агентам спецслужб не нравится мой старый лаптоп, подумал я со смешанным чувством огорчения и злорадства.
— Короче, расставляй фишки, — заключил киллер.
— А если…
— «Если» я услышу еще до того, как он подрулит к дому.
Чтобы скрыть удивление, я стал быстро расставлять бутылочки на клетчатой полировке. Меня удивило даже не само сообщение о способности «слышать» на таком расстоянии, да еще сквозь стены. О разного рода «жучках» и прочих современных системах шпионажа мне рассказывал Саид, державший руку на пульсе технологий. Но теперь я вспомнил и то, что когда я подходил к дому, какая-то часть меня почувствовала этот тайный надзор. Хотя у меня самого не было никаких дополнительных «ушей». Странная ночь, что и говорить.
Киллер пододвинулся к столику. С его стороны выстроились «белые»: мартини, рислинг, белый портвейн, джин и несколько водок. Мне достались «черные»: коньяки, виски, два портвейна и какой-то непроизносимый ликер. Оценив расклад, противник неожиданно приподнял столик и развернул его. Теперь мне придется играть «белыми» и пить «черные».
— У вас одной не хватает, — сказал я и огляделся в поисках заменителя недостающей «шашки».
Человек с металлическим пальцем сунул вторую, нормальную руку во внутренний карман куртки и с видимой неохотой выставил на пустующую клетку продолговатый баллончик. Надо же, киллер со своим дезодорантом.
Несколько первых ходов я проиграл — то есть выиграл и выпил больше. Вряд ли парень увлекался Грином. Но невзирая на словесную игру в «коллег-союзников», он не спешил расслабляться и вместо шашек сразу стал играть в поддавки. Может, я снова ошибся с физиогномикой. Или у него в голове были особые чипы и беспроводная связь не только с «жучками». В любом случае, для человека такой неинтеллектуальной профессии он играл невероятно хорошо. Сразу после моего хода он лишь на миг закрывал глаза и тут же ходил сам.
В результате наши поддавки быстро свелись к тому, что поддавал в основном я. Рядом уже стояли пустые пузырьки от «Капитана Моргана», «Джека Дениэлса», «Джони Уокера» и ликера с непроизносимым названием. Последним был «Джек Дениэлс», после него во рту стоял вкус паркета. Противник в это время открывал лишь вторую бутылочку сухого вина.
Я понял, что затея с шашками не то что проваливается, а вообще ведет к строго нежелательному эффекту. Я всегда быстро пьянел, и даже от небольшого количества спиртного мне бывало очень плохо. Нередко, когда спрашивали о знаменитых местах города, я отвечал так: «Конечно знаю! Я там однажды все заблевал.»
А теперь еще такие неравные условия, скоро я совсем расклеюсь! Ох, какой идиот…
Наконец я умудрился сделать очередной ход «без еды», но с подставой. Противник взял у меня массандровский «Белый портвейн» и не без удовольствия выпил. Похоже, он перестал проверять меня поддавками и переключился на обычные шашки, заметив, что я осоловел и не внушаю опасений. Ах ты так?! Ну получай!
Ответным ходом я «съел» его баллончик.
— Это пьют? — спросил я зло, вертя баллончик двумя пальцами с видом человека, которому подсунули на рынке гнилую морковку.
— Открой и в рот прысни, — объяснил киллер.
Уж не шутит ли он? За те несколько секунд, что я всматривался в его лицо, оно вновь успело уплыть от запоминания: нос чуть-чуть колыхнулся и сгорбился, уголки глаз чуть-чуть съехали вниз, со щеки исчезла родинка (а была ли она там?..). Однако в целом лицо выглядело серьезно.
После «пшика» и вдоха перед глазами поплыли разноцветные обручи. В следующий миг в голове стало хрустально-чисто-светло-легко, как после прыжка в прорубь прямо из парилки. От алкогольного тумана не осталось и следа. Я с трудом сдержал желание вскочить и побегать по комнате. Прилив сил был таким впечатляющим, что я снова открыл рот, с силой надавил на головку распылителя и сделал еще один глубокий вдох.
Снова поплыли гирлянды разноцветного серпантина. Свело скулы.
— Э-э, мы так не договаривались! — незнакомец выхватил у меня баллончик.
— Почему? Я съел твою шашку, она моя! — хриплым голосом возразил я, ощущая знакомое состояние: во мне опять говорил Малютка Джон. Эх, а ведь двинуть сейчас этому мальчику с пальчиком, прямой левой в сплетение, третья пуговица сверху, и охнуть не успеет…
