— Так ты ей ничего не сделаешь. — Вэри указала на несчастную куклу-гувернантку. — Я своих обычно в микроволновую печку засовывала. Или в ванну с водой.
— В воду я уже пробовала. — Зеленоволосая перестала прыгать. — И в камин. И еще в папину ряс-палатку заворачивала. Она эко… экранирует, вот. Дона так смешно пищала, когда поняла, что ни к чему не может подключиться и не видит ничего! А что получается в печке?
— Просто блеск. Но воняет ужасно. Могу еще один способ подсказать… Только надо знать имя.
— Ее зовут Дона.
— Нет, твое имя.
— Ада.
«Экая неудача, — поморщилась Вэри. — Перевелись у них обычные имена, что ли… Неизвестно, кто сильнее будет реагировать на такой крючок: ребенок или я сама. Шутка ли — имя Первой Феи! И любимая присказка Марты — „чтоб тебя Ада прошила!“
На этот классический дремль о Красавице и Чудовище наставница ссылалась всякий раз, когда хотела напомнить о сомнительной роли мужчин в техническом прогрессе. Неудивительно, что ее подопечная выучила сценарий наизусть. Вот мафия уличных шарманщиков узнает о том, что Чарльз Бэббидж разрабатывает машину, которая якобы сможет сама собой играть любую музыку. Понимая, что это грозит уничтожить их бизнес, шарманщики решают свести Бэббиджа с ума круглосуточными «концертами» под его окнами. Доведенный до психоза, пожилой ученый бросает работу над первым компьютером, «дифференциальной машиной». Но его юная помощница, великая Ада Лавлейс, все-таки приручает железного монстра с помощью простеньких дырчатых перфокарт от ткацкого станка.
Как она была очаровательна в этом дремле, хрупкая леди на фоне латунной махины весом в несколько тонн! И как же с тех пор испоганился мир! Все с точностью до наоборот: маленькие изящные искины в руках толстых ленивых мужиков из служб гумподдержки. Поневоле будешь искать положительные примеры в прошлом…
— У тебя есть тень, — вдруг заявила девочка. — Значит, ты не облик. Хотя, если ты прицельный облик, который вижу только я… Тогда ты можешь быть очень высокого качества.
Она покрутила головой, глядя на Вэри то одним уголком глаза, то другим. Потом быстро-быстро поморгала. Потом свела глаза к носу.
— Нет, не облик.
— Нет, — покачала головой Вэри.
— Но зато у тебя один глаз кривее другого, — заметила девочка. — У моей куклы так было, когда я ее в камин бросила, а потом быстро вынула.
«Ничего себе сравненьице!» Вэри поймала свое полупрозрачное отражение в стекле киба. Отражение подмигнуло в ответ.
«Хотя старушке Ванде это понравилось бы. Уж она-то не упускала случая напомнить, что больше половины девочек-фей, включая ее саму — восстановленные самоубийцы. Отсюда, мол, и особая чувствительность нашей психики, пережившей такой облом: мозг уже принял решение о смерти, но искин не позволил…»
Пока черноволосая незнакомка раздумывала, как ответить, девочка выхватила из-под ног свою помятую куклу.
— Дона, ну-ка скань ее! И скажи, человек она или неорг.
— Человек, женщина. — отозвалась кукла. — Прямой опасности нет, но хорошие девочки не заговаривают с незнакомыми…
— Не умничай, а то опять в ванну брошу, — перебила зеленоволосая. — Скажи лучше, почему у ней камера между глаз?
— Это не камера, это драгоценный камень. Украшение. Ее персональный искин находится в гребне на затылке. Класс «каф-спец», используется для дизайна хореограффити.
— Что такое хореограффити?
В глазах куклы включился проектор, и над креслом повисла объемная картинка: девочка в балетной пачке. Девочка сделала танцевальное «па» — траектории движений рук и ног остались в воздухе разноцветными лентами.
Следующий ролик: несколько девочек постарше в крепких трусиках и лифчиках из кружевного кевлара, летают в невесомости. Курсы космобола. Сложные синхронизированные движения всей группы рисуют в воздухе розу из красных кругов и зеленых спиралей.
Картинка опять сменилась: девушка в красном призывно улыбается мужчине, идущему навстречу. Мужчина протягивает руку…
Проектор погас.
— Это тебе еще рано знать, дорогая, — заявила утиная голова.
«Хороший фильтр, — мысленно согласилась Вэри. — Боевые разделы Камасутры в таком возрасте все равно не запоминаются. Или, что еще хуже, запоминаются неправильно, так что потом клиентам нелегко собирать выбитые зубы сломанными руками.»
— Вот так всегда, на самом интересном! — Девочка пару раз стукнула утиной головой куклы о подлокотник кресла, но продолжения справки о хореограффити так и не последовало. Ада бросила куклу и вновь обратилась к Вэри:
— Так ты не неорг?
Уловить в ее голосе разочарование было нетрудно.
— Я умею дурить сканеры, — заговорщицким шепотом произнесла Вэри. «Драный креп, в кои-то веки сказала правду!», — добавила она про себя. Но маленькая зеленоволосая нравилась ей все больше, и останавливать игру не хотелось.
— Ты ваянг? — восхищенно шепнула девочка.
— А откуда ты знаешь о ваянгах?
— Подслушала, когда к папе гости приходили. — Девочка нагнулась поближе к собеседнице. — Они говорили, ваянги вроде роботов, только очень похожи на людей. И еще они могут менять форму.
Маленькая рука змейкой проскользнула за спинку кресла и вцепилась в пальцы Вэри.
— Ты довольно холодная, — заметила девочка. — Может, ты и вправду ваянг…
Вэри еле сдержала смех. Все-таки любую Лицевую можно пропороть, когда слышишь, как ее повторяют дети. У взрослых это еще как-то серьезно получается, весомо. Но когда говорит ребенок, сразу видно, где шито белыми нитками. Никто в здравом уме не будет развивать человекообразных роботов, когда вокруг столько роботообразных людей.
— Только я не очень верю в этих роборотней, — задумчиво произнесла девочка, словно отвечая на ее мысли. — Зачем делать робота, похожего на человека? И это наверное очень тяжело.
— Зато с его помощью можно других людей обманывать, — осторожно предложила Вэри.
— А обманывать можно и проще! — заявила зеленоволосая. — Можно сделать… ну, как это… чтобы сразу в голове. Тогда и тень можно сделать, и чтобы потрогать можно было, и температуру. Только это все будет понарошку, как будто смотришь дремль. Или как будто заболела, и у тебя в голове сидят такие крохотные вирусы, которые изменяют все картинки. Тогда ваянгу и не надо быть похожим на человека. Надо просто носить с собой эти вирусы.
Теперь настал черед Вэри распахнуть глаза пошире. Ребенок не только пропорол Лицевую, но уже собирался расковырять и Подкладку «Дела о волкотах».
— Ты сама это придумала, про ваянгов?
— Сама. Ну… я еще немножко почитала волшебный календарь. Там был стишок про большую тень от малюсенькой мухи. А потом сразу история про вирусы.
«Вот и говори после этого, что волшебные календари не опасны!». Пять лет назад модельерша-лингвистка из Тарту-2 пришла к выводу, что эти маленькие электронные подборки текстов и рисунков могут сбивать прошивки Артели, выводя сознание читателей на анти-модельные ассоциации. Ретивая модельерша даже набросала выкройку для запрета. В качестве Лицевой шилась борьба с шарлатанством, в качестве Подкладки — использование календарей террористами для передачи друг другу секретных сообщений. Однако более точный обсчет показал, что риск завышен: календари действуют так сильно лишь на очень маленькую группу людей.
