— Кстати, раз уж вы упомянули… То, что я услышала от вас про искинов-контролеров, это ведь еще хуже. И даже ваши гуманные методы работы с мультиперсоналами не будут одобрены моими сестрами, если они узнают про этот «верт», который вы мне прописали. Я надеюсь, что вы никому…
— О нет, конечно нет! Ваш визит к нам останется в тайне. Мы лишь хотели объяснить, почему человек из вашей секты не может работать на наших врагов. Ведь главное условие для вступления в Кои — отказ от всех инвалидных приспособлений техногенной культуры. Нам вполне импонирует такой подход, хотя… есть тут некоторый экстремизм, вы не находите? Например, мы обнаружили у вас врожденный порок зрительного нерва и следы подключения медчипа, который корректировал это отклонение. Очевидно, ваши религиозные убеждения заставили вас удалить даже этот простенький чип. Неужели вы настолько последовательны в своих принципах? Ведь без этого чипа вы можете ослепнуть в любой момент…
— Я бы не хотела обсуждать мое зрение, — перебила девушка. — Вы и так нарушили Декларацию Психонезависимости, получив доступ к данным о моей религиозной принадлежности. Понимаю, что это было нужно, но хватит об этом.
— Ни слова больше.
Мужчина в зеленом халате сложил руки лодочкой, возвел глаза к небу и слегка поклонился. Розовые подушечки пальцев и белки глаз словно включили контрастность.
— Лучше вернемся к вашей подавленной субличности.
Снова голубая папка. И ручка в руке.
— Что вы почувствовали на этот раз во время сеанса? Только не торопитесь.
Девушка села поудобнее, еще раз поправила сари. Убрала под гребень выбившуюся черную прядь и надела последнее из своих украшений — маленькое зеркальце на цепочке.
— Я… мы… Нет, наверное все-таки я, но другая… Я была цветком. Кажется, орхидеей. Хотя это был не совсем цветок. Потому что он летал…
Первая минута рассказа состояла из пауз, перемежающихся короткими, неуверенными репликами. Но доктор слушал внимательно, кивал и улыбался.
Он и сам не заметил, как стал кивать все чаще и чаще. И теперь уже не его кивки подбадривали девушку, а наоборот — разговорившаяся пациентка задавала ритм. Откуда-то — из складок сари? — появился веер, и девушка стала изображать, как летела в ночном небе огненная орхидея. Веер порхал и порхал, порхал и порхал…
Рассказ прервался. Мужчина продолжал сидеть молча, с глупой улыбкой уставившись в пространство. Девушка щелчком закрыла веер. Мужчина вздрогнул.
— Ах, извините, мы заслушались… У вас настоящий дар перевоплощения! И это еще раз подтверждает, что мы выбрали правильный метод работы с вами! Вы и не представляете, какие таланты прячутся иногда в подавленных субличностях. И как долго до них приходится добираться! А ваша импровизация с веером… Даже не знаем, как это описать. Мы словно воочию увидели эту огненную… Что?
Он на миг замолк, но тут же продолжил:
— Извините, у нас опять возник маленький спор. Один из нас полагает, что ваш веер похож на бабочку. А другому это больше напоминает «веер Венеры» — морскую раковину, символ тамплиеров. Тем более, что ваши серьги и гребень сделаны из раковин, так что было бы вполне… О-о, не обращайте внимания. Главное, что мы хотели сказать: вы делаете огромные успехи!
— Бросьте, доктор. Вы наверное всем так говорите.
— Что вы, никакой лести! Обычно никто так не раскрывается до четвертого-пятого сеанса. Вам же практически сразу удалось найти управляемый образ, сочетающий в себе противоречивые стремления ваших субличностей. Одна из них — цветок, спокойное интровертное существование. А другая — динамика, полет, прямая аллюзия на ваше нынешнее увлечение танцами.
— Хореограффити — это не танец, — вставила девушка.
— Да-да, мы помним. Но в данном случае это неважно. А важно то, что ваша динамичная субличность наконец «договорилась» с другой, подавленной, которой нравится растительный образ жизни. Танцующий, летающий цветок — прекрасный образ для такого союза. Парадоксальный и естественный одновременно.
— Ну… вообще-то я и сама чувствую, что мне стало лучше. Какое-то время после окончания этого дремля мое второе «я» ассоциировалось с этим цветком. Это было так замечательно! Но так быстро прошло…
— Ничего-ничего, так и должно быть… — Мужчина задумался, не сводя глаз с закрытого веера. — И хорошо, что прошло. Возникновение сильных фиксаций на начальном этапе даже опасно. Сейчас нужно лишь раскрепостить ваше сознание. И мы над этим еще поработаем.
— Но меня так напугали ваши рассказы о принудительном расщеплении… Бр-рр!
Девушка снова, как бы невзначай раскрыла веер и обмахнулась им.
— Может, вы расскажете мне подробнее о ваших методах, доктор? И мне будет спокойнее, и вам будет легче со мной работать.
— Конечно, конечно! — Круглолицый индобрит улыбнулся, откинулся в кресле. — Нам скрывать нечего. Основы персонокластической терапии заложила одна из школ необернизма еще в конце прошлого века. Однако практическая работа с мультиперсоналами на основе этого метода началась только через пятнадцать лет, когда…
Веер все порхал и порхал. Медленно и ритмично, словно огромная белая бабочка, летящая под водой. И засыпающая на лету.
# # # # #
Четырнадцатилетний трион Субхоранджан был очень взволнован. Только что, гуляя в саду клиники, он случайно заглянул в окно кабинета Доктора Шриниваса и увидел очень странную картину.
В кабинете находились сам Доктор и Желтая Фея, с которой Субхоранджан познакомился два дня назад. Сначала Фея лежала на кушетке, точно так же, как иногда лежал Субхоранджан во время лечебных сеансов.
Потом Доктор с Феей стали разговаривать. Доктор что-то спрашивал и иногда посмеивался. А Фея отвечала и иногда задумывалась. Точно так же бывало и на сеансах с Субхоранджаном.
Но вскоре все переменилось. Фея словно бы превратилась в Доктора. Теперь она спрашивала и спрашивала, помахивая веером. А Доктор все отвечал и отвечал. Он больше не смеялся и вообще выглядел так, словно очень устал и вот-вот заснет.
Все это немного напугало триона Субхоранджана. А ведь доктор говорил, что ему нельзя волноваться!
И правда, голоса в голове словно ждали этого момента, чтобы поругаться. А дождавшись, разругались так, что голова заболела. Каждый кричал свое, никто не слушал других. «Может, с Доктором что-то не так? — Нет, это с Желтой Феей что-то не так! — Я хочу обедать, пошли обедать! — Нет-нет, Желтая Фея лучше всех, а Доктор наверное заболел! — Надо снова попробовать перелезть через стену! — Уходите, вы мне надоели! — А может, Доктор c Феей просто придумали новую игру? — Играть, я тоже хочу играть!»
Кто из субов первым сказал про игру, Субхоранджан не разобрал. Вернее, не мог разобрать — ведь это и было главной проблемой, из-за которой он оказался в клинике.
Однако сама мысль об игре очень помогла. Субхоранджан вспомнил, что Желтая Фея и для него придумала игру. Хорошую игру, в которой все субы имеют свои роли, так что их уже не спутать!
