— Слушай, Бобс, — озадачился Глеб. — А почему ты не подцепил чуму, когда взломал пассворд?
— А чё ты пиздишь-то направо-налево? — взбесился Борька.
— Да ладно, — поморщился Глеб. — И так всё понятно. Орли я уже сказал, а Генриху Иванычу ещё объясню.
— Сука ты! — озлобился Бобс.
Генрих Иванович изумлённо глянул на Орли: нынче так положено — ругаться матом открыто, при девушке и при старших?.. В лице Орли не дрогнула ни одна черта: Орли наблюдала за Борькой.
— Не обижайся, — успокоил Борьку Глеб. — Ты же не виноват. Ты не знал. Шеф сказал — ты сделал, для того ты и профи.
Бобсу, конечно, польстило «профи».
— Я такой профи, что уступлю только Гурвичу, — свысока пояснил Борька Орли. — Я ведь сразу просёк, что меня на какую-то хрень могут подставить. Но система запоминает только тот ай-пи-адрес, с которого нажали Enter. Я и не нажимал. Всё подготовил и принёс Гермесу: на вот, завернул тебе поебаться. Так что кнопку нажимал сам Гермес. И файрволл кинулся на него, а не на меня. Хотя ломал я, это стопудово.
Бобс откровенно гордился своей предусмотрительностью. Дорн не очень-то понимал, о чём идёт разговор, а Орли смотрела на Борьку со странным выражением уважения и презрения одновременно.
Ясно, — продолжал думать Глеб. — Борька ломает пассворд. Гермес забирает протоколы — но вместе с ними файрволл цепляет ему и чуму.
Поняв, что зачумлён, Гермес догадывается, для чего Гурвич звал Дорна. Гермес едет к Дорну и расспрашивает про чуму. И понимает, что может спастись лишь по методу Короля-Чумы…
— Видите, в чём дело, Генрих Иванович, — заговорил Глеб, с трудом подбирая слова. — Дело в том, что Гурвич хотел уберечь от похищения комплекс своих программ для «ДиКСи». Он решил защитить их особой сторожевой программой. Эта программа с помощью «ДиКСи» должна была убить похитителя. Но программу-сторожа требовалось научить убивать. Нужны были сценарии убийств. Поэтому Гурвич пригласил вас и попросил указать существующие в культуре акции уничтожения, так сказать, вариативную систему образов. Вы подсказали чуму. Но могла быть и не чума. Мог быть холокост. Или апокалипсис. Да хоть марсиане, это не важно. Лишь бы тотальное истребление, выжженная земля. И Гурвич научил «ДиКСи» убивать по сценарию «чума».
— Понимаю, — осторожно подтвердил Дорн. — А вор — это Гермес?
— Увы, да.
— Зачем это ему?
— Чтобы контролировать компанию. Он хотел её продать, а Гурвич не соглашался продавать. Но это другая история.
— Значит, Гермес украл программы — и подхватил чуму. Так?
— Так. Он понял, что случилось. Осознал. Изучил материалы. И уяснил, что спасаться надо по тому же методу, по которому замыслено убийство. А единственный способ спастись от чумы по средневековым правилам — стать Королём-Чумой самому и скинуть свою чуму на других. Гермес опять обратился к вам за консультацией и экспертизой. И вы подтвердили его выводы.
Орли смотрела на Глеба совершенно ошарашенно, а Борька был спокоен. Он не верил ни в какую чуму.
— Всё логично, — улыбнулся Дорн.
— А «другие» — это мы, — сказала Орли. — Наше комьюнити.
— Да, — вздохнул Глеб. — Гермес скинул нам чуму. Для участников нашего комьюнити Гермес — Король-Чума.
Пазлы сложились. Дети в воде, как написал в комьюнити хам «Умней-всех». Незлися, — как написал в SMS взломщик Бобс.
— А как Гермес всё это организовал? — спросил Генрих Иванович. — Смерть Гурвича, похороны рядом с могилой Абракадабры, зачумление комьюнити… А как же другие участники комьюнити, которые ни о чём не подозревают, а просто развлекаются общением?..
— Я пока ещё не понимаю, как Гермес всё это организовал. — Глеб снова закурил. — Но я дознаюсь. А то, что в комьюнити погибнут и посторонние, — так лес рубят, щепки летят.
Зато в комьюнити ровненько вошли все те, кто Гермесу не нужен, подумал Глеб, но не сказал этого вслух. Орли — владелица протоколов. Бобс — взломщик пассворда. Кабуча поставляла наркоту Гурвичу. Дорн — консультант и свидетель. Гермес сбросил чуму не абы на кого. Он сбросил чуму на тех, кто ему не нужен в принципе.
— А как нам спастись? — спросила Орли.
Дорн задумчиво мял подбородок длинными и сильными пальцами.
— Могила демона Абракадабры на Калитниковском кладбище — это технология символического спасения Москвы во время эпидемии чумы тысяча семьсот семьдесят первого года, — сказал Дорн. — В Интернете об этом захоронении я ничего не нашёл. Но скорее всего, что-то есть в архиве кладбища… И вообще, памятник сфотографирован неважно. Его надо осмотреть тщательнее, на нём наверняка есть ещё другие надписи, которые, возможно, что-то бы нам подсказали. Я уверен, что секрет спасения надо искать в этом кенотафе. В нём воплощена средневековая стратегия.
— Я займусь этим, господа, — пообещал Глеб.
25
— У меня четвёртый этаж, — сообщил домофон смешным, мультипликационным голосом Борьки.
Бобс жил возле метро «Перово» в добротных домах позднего совка а-ля «Ирония судьбы». Глеб привёз Орли для секретных переговоров с Крохиным. Борька, босой, стоял в открытой двери своей квартиры и ждал лифта. На Борьке были домашние джинсы и длинная футболка.
— Вот тут разувайтесь, — говорил Борька гостям, указывая пальцем в угол захламленной прихожей. — А тапок у меня нет. Могу носки дать.
У Борьки была большая трёхкомнатная квартира. Из прихожей Глеб увидел лишь две комнаты: одна была заставлена компьютерами и экранами, в другую словно бы спихали всю мебель. В кухне у Борьки висели шкафы-пеналы советского образца, а стол и стулья оказались пластмассовыми, явно украденными из летнего кафе. Холодильник был пёстро облеплен стикерами с записками самому себе. Мойку загромождала немытая посуда. Борька достал из сушилки две большие кружки — видимо, приготовленные для гостей заранее — и выставил на стол, а для себя вытащил из мойки чашку и ополоснул под краном.
— Кофе вот и чай с конфетами, — сказал Борька. — Сахара нет.
Растворимый кофе Nescafe был в нераспечатанной банке, чайные пакетики Lipton — в нераспечатанной коробке, а конфеты «Маска» — в неоткрытом пакете. Похоже, сам Борька пил только пепси и колу, потому что мусорный мешок под мойкой было доверху забит пустыми бутылками. Глеб уже отвык от такой студенческой жизни тяп-ляп.
— Родительская квартира? — спросил Глеб.
— Теперь моя, — скрывшись за дверкой холодильника, ответил Бобс. — Родаки на бабкину свинтили, а эту мне сдали. Колбасу надо?
— Ты же засрал всю хату до потолка, — неодобрительно заметил Глеб, озираясь. — У тебя вон об шторы ладони вытирали.
— Ничё я тут не засрал, — огрызнулся Борька, задом толкнув дверку холодильника, потому что руки были занятые колбасой, сыром, хлебом и упаковкой йогуртов. — Хата сама засралась, я ни при чём.
