Вместе с половиной червя энергия Мира, пройдя сквозь жемчужину, влилась в чара, мгновенно переполнила его и преобразовалась так, как он того пожелал. Некрос, стоящий на круто накрененной палубе лицом к носу корабля, чуть повернулся. Беззвучный поток, сложенный из множества темно-зеленых, мягких, извивающихся тел, выстрелил из его сердца, из груди. Мшистый валун окутался коконом червей. Сента вскрикнула одновременно с Моряком, и мертвенный зеленый свет на несколько мгновений скрыл их. Кокон набух, извивающиеся тела слились и почернели, став непроницаемыми для глаз. Взметнулись, отпустив борта, щупальца; Сента закричала от боли и погрузилась в океан. Клубок червей лопнул и разлетелся мягкими ошметками. Корабль качнулся обратно, корма его зарылась в воду, нос взметнулся к небесам. Над вершиной валуна повис деревянный башмак, компас с черным бархатным циферблатом, согнутый крюком железный костыль и бельмастый, пялящийся в пустоту глаз — все это медленно кружилось, сталкиваясь и разлетаясь, а после упало, заскакало по склонам валуна и исчезло.
Корабль все еще качался, но медленнее. Украденная у Мира энергия продолжала бить из Чермора. Все то время, пока палуба накренялась вперед и назад, он не падал, лишь почти ложился на доски то спиной, то грудью. Теперь, когда «Шнява» выпрямилась, чар повернулся. Он мог уже не просто повелевать смертными волокнами, он научился создавать их, и последнюю вспышку, все то, что еще оставалось в его теле, излил из себя в виде чистой энергии. Остатки силы ударили из него — были бы тут братья Джиги, они бы, несомненно, назвали это «реактивной тягой». Корабль устремился вперед, погрузился в стену изумрудного ливня, окатив палубу потоком воды, взмыл и понесся, едва касаясь поверхности океана, оставляя на нем тонкую пенную линию. Первыми не выдержали, заколыхались в паутине лиан мачты; мохнатые канаты лопнули, паруса вместе с реями и снастями унесло назад. Затем все ветви, стволы, все побеги, коконом окутавшие «Шняву», начали с хрустом и хлюпаньем выдираться из палубы. Приподнялись широкие лоскутья мха — удлиняясь, они лентами заструились в потоках воздуха, и на конце одной болталась из стороны в сторону, расставив ноги и вцепившись в нее руками, фигура Эди Харта.
Семицветная арка мгновенно уменьшилась и, мигнув на прощанье, исчезла. Слепое Пятно осталось позади. Потускнело небо, солнце пропало, скрытое пеленой туч. Мелкие волны обратились валами размером с холмы, над которыми, чиркая днищем по пенным верхушкам, несся корабль. С палубы смыло все, «Шнява» превратилась в голый деревянный остов, сквозь щели которого внутрь проникала вода. Он тяжелел, напитываясь влагой, будто трухлявое бревно. Но под ним тянулся уже не океан, а извилистая река между пологими берегами, и впереди вырастала Гора Мира.
Глава 7
Уже позже Гарбуш, вспоминая произошедшее, удивился тому, что он, Ипи и Дикси не пострадали. Хуже всего — он не видел, куда летит корабль, что происходит снаружи. Ковчег врезался, скорее всего, в землю, а не в какой-нибудь вставший на пути скальный отрог — иначе мало кто из гноморобов выжил бы. Гарбушу показалось, что он попал внутрь пустотелого камня, который катится вместе с лавиной по склону горы. Каюта заходила ходуном, вокруг загромыхало; по стене, возле которой стояла кровать, разошлась широкая трещина. В какой-то миг гномороб, прижимающий к себе Ипи, очутился в вертикальном положении и начал выскальзывать из-под ремней. А затем ковчег с оглушительным хлопком лопнувшей емкости опустился кормой на землю, медленно завалился набок и остался лежать неподвижно.
К тому времени ножки кровати лопнули, она сдвинулась вперед и торцом прижала Дикси к стене. Грохот и треск смолкли, их сменил шелест осыпающейся снаружи земли. И вопли гномороба. Гарбуш завозился, высвобождаясь из-под ремней, отстегнул пряжку, соскочил на накрененный пол. Усадив Ипи на краю лежанки, бросился к стенающему мальцу.
Тот, впрочем, почти не пострадал — больше испугался, когда лежанка съехала на него.
По наклонному полу идти было тяжело, но Гарбуш, ведя Ипи за собой, добрался до двери, кое-как открыл ее и вывалился наружу.
Порыв ветра растрепал волосы и заставил вцепиться в косяк. От коридора осталась едва ли треть, дальняя часть вместе с ведущей наверх лесенкой исчезли — лишь изломанные доски и останки ступеней, за которыми виднелось пространство трюма. В куче обломков прямо под коридором шевелилось несколько тел. Ковчег накренился так, что сторона, где находилась каюта Гарбуша, приподнялась, и теперь далеко внизу он увидел длинный пролом — борт в том месте был словно распорот скользящим ударом огромного клинка. За проломом пробегали волны по зеленому морю листвы.
Вниз спускались долго. Несколько раз пришлось брать Ипи на руки, закрывать ей глаза или заставлять отворачиваться. При падении погибли с десяток карл, тела их, придавленные досками, лежали в разных местах, а одно свисало с конца мачты, которая теперь торчала далеко над кормой ковчега.
Сломанный хвост придавил растительность; натянутая на раму ткань лопнула. Уже спрыгивая в папоротники, Гарбуш увидал Октона: далеко, возле погруженного в склон носа, мелькнула высокая фигура.
— Владыка! — прокричал гномороб. — Эй!
Но тот не оглянулся и быстро исчез среди медленно опадающих покатых бугров разорванной емкости.
Выяснилось, что ковчег рухнул на склоне лощины, сплошь заросшей папоротниками. И над этой лощиной, над лежащим на боку эфиропланом, над всем тусклым миром высилась исполинская Гора. Громады таких размеров ни один карла еще не видел: она уходила в серый облачный слой. Вверху дули ветры; сплошная масса облаков быстро текла в одну сторону, и там. где ее прорезала вершина, изломанной каемкой тянулся фронт белого варева, образованного бурлящими вдоль склонов облаками. У Гарбуша мелькнула мысль, что если бы не прозрачность ясного холодного воздуха, могло бы показаться, что они стоят на дне океана, и далеко-далеко вверху — поверхность воды, над которой выступает конический остров, вершина Горы.
От емкости несло стухшими яйцами. Собравшиеся под ковчегом карлы, скрытые папоротниками так, что видны были лишь плечи и головы, морщились, зажимая носы. Гарбуш оглядел исцарапанные, в синяках и кровоподтеках, почти детские лица.
— Вон старик! — закричал Дикси, показывая в сторону носа коротким мечом. Все посмотрели туда: Владыка быстро шел через заросли к Горе.
— Почему убегает? — спросил один из карл. — Ведь надо похоронить тех, кто...
Они услышали тявканье. Звук доносился со склона лощины.
— Это что такое... — начал было Дикси, и тут зверь, смахивающий на низкорослого кривоногого шакала, возник на корме ковчега — все увидели фигуру, четко выделяющуюся на фоне склона. Она остановилась, глядя вниз, потом, издав короткий злобный лай, нырнула в обломки. Следом замелькали другие: один, второй, третий, целая стая пронеслась по склону и исчезала за ковчегом.
Запястье Ипи в руке Гарбуша дернулось. Он быстро взглянул на девушку: она была напугана. Эти существа встревожили ее куда больше тряски и грохота, вида разбившегося эфироплана и мертвых тел среди обломков... Впрочем, гномороб надеялся, что тел Ипи не заметила.
